Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне
Шрифт:
Бес вернулся в обратное положение, навалившись на столешницу.
— М-да… — Саша Долгов среагировал первым на прокурорское пожелание, — во второй раз нас точно взорвут…
— Да ещё и на рынке… — Бес почесал в области затылка, — ему, что кассеты мало?
— Мы с ним на эту тему особо не тёрли — пожав плечами, хлебнул остывший чай Ваня Гапасько, — сказал и сказал… Он ведь не в курсе наших геммороев…
— Ладно, до Рябины отложим, — соскрёб остатки гречи со стенок банки Костя, — а боссы-то где?
— Боссы-то? — инициатива
— А, ты ведь дежурил… — вспомнил Кочур, — ну-ну?..
— Долго оформляли калужских, — Поливанов встал из-за стола и выглянул в дверной проём, — показалось, будто зашёл кто-то… Так вот… Описали всё… куча всяких звезд понаехало… ФСБ, РУБОП, местные… Потом понеслась «зачистка» Олимпийской, Садовой, микрорайонов… Я, под шумок, к нашим «комендачам» на броню залез, к разведчикам. Тоже по пятиэтажкам поползал, не шестерить же на прокурорских…
— Поквартирный обход, — утвердительно воздел указательный палец Бескудников.
— Ага… — Поливанов опять сел за стол, — в общем, ничего интересного, только разведчики в одном подвале жмура обнаружили прикопанного… без башки…
— А куда она делась? — удивился Кочур.
— То ли отрубили, то ли отрезали… так и не нашли — вздохнул Ваня — короче, опять прокуратура, осмотр, сбегай-подай-принеси…
— От судьбы не уйдёшь… — Липатов развёл руками.
— Типа, судьба такая, шестерить? — на грани съязвил Поливанов, — да?..
— Я про голову… — поправил Липатов — чего сразу бычить-то?
— Давайте ещё по одной, — плеснув спирта по кружкам, загасил конфликт Гапасько.
— А чей трупешник? Мужик? Баба? — перед тем, как закинуть поинтересовался Костя.
— Мужик… голый полностью, — Поливанов, сморщившись, проглотил спиртягу, — бр-р… вроде чурка, волосатый… Больше я не смотрел, где-то двухнедельный… запашина, ёб..
Секунд тридцать бряцали ложки, скрёбся нож о консервную жесть, слышалось чавканье — опера тушили вспыхнувший в желудках пожар.
— Ну вот… — Поливанов смахнул выступившую от выпитой порции слезу, — анархия, короче, полная… Кто-то «зачищает», кто-то осматривает, кругом омоновцы, «собрики», вояки. Наши участковые и «пэпсы» какую-то машину дербанят, типа, бесхозную… потом подожгли её зачем-то…
— Тычок? — уточнил Костя.
— Вроде он был… — неуверенно ответил Ваня, — по крайней мере, больше всех руками махал… Много их там, короче, болталось. Ладно, это не самое главное…
Поливанов выдержал паузу, дождавшись, когда все, в первую очередь, терзавший засохший лаваш, Катаев, поднимут на него глаза.
— Я возвращался уже не на броне, а на прокурорской «буханке»… — глаза Вани маслянились от выпитого. Да и остальных развезло, лишь желание удержать нить Ванькиного рассказа не позволяло сползти в сонливое состояние, — … постовой на воротах говорит, вон, мол, дед какой-то Рябинина спрашивает или из оперов кого-нибудь… Я выхожу, смотрю, рожа
— A-а… подрывника… — вспомнил Костя — и чего?
— У него же срок ареста через три дня заканчивается… Вот я Сулейману и говорю, есть один пассажир, прямо на делюге взяли, террорист, хотим спецназу отдать… Он заинтересовался, мол, давай данные, поузнаю, может родня при деньгах есть… Может выкупят солдата, да поменяем, мол, повремените…
— Данные дал?
— Угу… сгонял в дежурку на бумажку списал… передал…
— А когда приедет? — разгоняя алкогольную паутину, потряс головой Бескудников, — сам говоришь, три дня осталось…
— Обещал завтра-послезавтра… — Поливанов, перекинув ноги через скамью, вышел из-за стола — вроде всё… Я же дежурю сегодня, пойду до комендатуры схожу… Пошукаю…
— Пошукай, хлопче… — улыбнулся ему Гапасько, — что ещё по одной?
— Я в минус… — сразу объявил Костя, понимая, что завтра может и не встать.
— И я, и я того же мнения… — мультяшно пропел Долгов, поднимаясь.
— Вано, а я дерябну… — Бес потянул кружку.
— Я и не сомневался… — Гапасько обнёс его, себя, Липатова и меланхолично жующего стебель черемши Кочура.
— Саня… — Костя, следом за Долговым, почти вышел из кухни, но, вспомнив про свою больничную легенду, обратился к Кочуру, — у тебя где-то бинты, пакеты, вата были…
— Костян, возьми в тумбочке… — пьяненько помахал рукой тот, — вроде в нижнем ящике.
— До Луковца или Малдера дойдите кто-нибудь, маякните, что у нас всё ровно, — Костя, держась за косяк, наполовину был в спальном помещении, — а то мне даже бивни в падлу почистить… спать вырубает…
— Эх, молодёжь… — услышал он, уходя, голос Бескудникова, — никак не могут научиться бухать…
Тяжёлый, будто свинцовый, груз свалил Костю на кровать. Запахнув ноги одеялом и, не снимая штанов с майкой, он, словно провалился в илистую донную впадину. На соседней койке, по-уставному, дважды скрипнув, засопел Саня Долгов. Так рано спать опера ещё не ложились.
Утро следующего дня выдалось не напряжённым. Поверку-планёрку провёл Кутузов, методам личного посещения кубрика подчинённых. Поэтому ему легко соврали, что Рябинин, очевидно, ушёл в рабочий кабинет, где дожидается начала утреннего сходняка, коротая время за написанием справок. Миша, на расслабоне, поверил и, в свою очередь, сообщил, что Жоганюк вместе с Слюняевым сразу же после утренней «инженерки» уезжают в Ханкалу на совещание по итогам вчерашних мероприятий. Дежурно поинтересовавшись у Катаева «как рука?», Кутузов объявил сегодняшний и завтрашний дни выходными и откланялся.