Чефуры вон!

Войнович Горан

Вдруг ни с того ни с сего Деян вскочил и потопал домой. Ни слова не сказал. Я орал ему вслед как последний придурок, а ему всё по барабану. Чувака все достало выше крыши, и он домой поплелся. Мне всегда его было немного жаль, и сейчас тоже. Попал он, конечно, конкретно. Вот они, те самые фужинские семейные сцены. В каждой из этого миллиона квартир в любой момент может произойти взрыв — и тогда кранты. Все уставшие, дерганые, несчастные, зарабатывают копейки, все в говне по уши, как сказал бы Радован. Каждый из миллиона фужинчан может в любой момент с катушек слететь. Нет довольных и счастливых фужинчан! Если б они были счастливые и довольные, не жили бы на Фужинах, факт. Потому что нет на свете человека,

который бы с детства мечтал жить на задворках Любляны, на двенадцатом этаже, в квартире в две с половиной комнаты, где толчется семья из пяти человек, и с видом на соседнюю многоэтажку. Ни один ребенок не мечтает провести всю жизнь на лавочке перед подъездом или в «Кубане». Или что? Считать крутыми тусовками заседания домкома? Ни один ребенок не мечтает зарабатывать каких-то там пятьсот евро и целый год копить, чтоб на три недели съездить в Боснию или Сербию. Ни один ребенок не захочет, чтобы на него презрительно пялились тридцать человек только потому, что он неправильно ставит ударения в этих грёбаных словенских словах. Ни один ребенок не мечтает о том, чтобы самым интересным в его жизни была прогулка до Головца и нытье о больной спине. Ни один ребенок не мечтает выйти на пенсию и сидеть по уши в кредитах и лимитах, когда не будет бабла даже на зубной протез или на неделю отдыха на каком-то там хреновом термальном курорте. Дело в том, что никто из нас не мечтает прожить жизнь на Фужинах… Точка!

Все мы мечтаем о виллах на Беверли-Хиллз и об отпуске на Бермудах, Багамах и Барбадосе. О ягуарах, ролс-ройсах и феррари. А еще и о ролексах, как у этих итальянских пидоров, всяких там армани и версаче, гуччи, дольче и габанов. И о трех Мониках Белуччи, которые тебе по очереди член сосут. Какие там Фужины, какие на хрен Словенские Коницы! Да пошла она, такая жизнь… кто ее только выдумал! Если мне, как Радовану и Ранке, придется полжизни так же вскакивать посреди ночи и бежать на работу, горбатиться весь день, возвращаться домой как выжатый лимон, падать на диван и тупо, без сил пялиться в телик, так лучше уж сразу застрелиться. Без вариантов. Ну его на хрен!

Потому мне и жаль Деяна. Видок у него был такой, будто его в тюрьму отправляют, а не в Словенские Коницы. Хотя, в принципе, однофигственно. Что он будет делать с Соней и Наташей в этих Словенских Коницах? Да еще со своей словенской бакицей, которая будет кормить его варениками и парить мозг, как надо себя вести, и говнить, что все чефуры — кретины и что папаша его идиот, потому что позволил себя вычеркнуть? Реально — полный отстой! И как Деяну выбраться из этого дерьма? Не знаю…

Ади все-таки поднялся с земли и сел рядом со мной. Хоть перестал выеживаться, как чмо последнее. Вся морда в песке, смотрит на меня и ржет. Ну дебил! Хотя смешно все это было, и я тоже засмеялся. Такой дурной физиономии в жизни не видел! А он все понять ничего не мог.

— Ну? Дальше что?

Идиотский вопрос! Да карандаши будем точить, как сказал бы Радован. А что нам еще остается? Этот — с двумя косяками дури и с безмозглой башкой, я — в разорванной футболке и с расквашенной губой. Покажи нас паре нарисованных овец — они бы тоже от нас свалили.

— Есть идея!

Как ты достал, Ади, со своими идеями! Не пошел бы ты с ними куда подальше? У тебя в жизни не было ни одной разумной идеи. Тебя можно в книгу Гиннесса заносить как рекордсмена по самым тупым идеям. Как-то раз Ади пришла в голову идея купить фужинский холм и брать плату с тех, кто катается на санках и лыжах. В другой раз он предложил обчистить подвалы в фужинских многоэтажках и потом продать все это дерьмо на рынке. Потом решил, что надо основать Словенскую чефурскую партию. А как-то он подумал, что мы можем контрабандой деньги провозить, и мы задолбались ему

объяснять, что деньги контрабандой уже давным-давно никто не возит и что это было только в бывшей Юге, да и то сто лет назад. И это он еще не обкуренный был, а сейчас о чем говорить?

— Давай подожжем мебельную свалку.

Твою мать! Ади, ты лучший! Мусор зажечь — это любимый фужинский прикол! Чего только предки не придумывали, чтоб фужинская шпана больше не поджигала это дерьмо, но всегда находился герой, который разжигал костер. Столько этого барахла скапливается между домами, что просто руки чешутся все поджечь. Когда видишь, как народ все прет из своих квартир, так и подмывает фитилек поднести. Какие-то облезлые диваны, старые холодильники, трухлявые шкафы. Кошмар! Не знаю, как им не стыдно оставлять все это во дворе на всеобщее обозрение. И потом эти кучи лежат там целую вечность, так как чуваки со свалки, или откуда там они, никогда вовремя барахло не забирают, им же, само собой, сначала надо сгрести такие же несчастные диваны в Мурглях и в Трново и хрен знает где еще. Ну а у нас вместо них приезжают пожарные.

Только в этом году у стариков был мегаплан. Сначала они просто не выбрасывали свое барахло на улицу, пока те типы не сказали, что точняк приедут, и тогда кто-то должен будет дежурить у этой кучи всю ночь. Круто! Круче только яйца. Опять какой-нибудь Стаменкович, который первые два часа, может, и будет там стоять, а потом слиняет. Он только потому и записался в добровольцы, чтоб его Мира отпустила вечером из дома и он мог спокойно пойти пивка выпить. А потом он будет ей и остальным втирать, что всю ночь там стоял и сторожил, и еще потребует почасовую оплату.

— Ну, давай расскажи мне, как ты это возьмешь и зажжешь, блин!

— Да фигня вопрос! Берешь тряпку, поливаешь бензином. На палку ее повесил, поджег, разбежался, запулил ее в кучу — и сделал ноги. Так Джоко в прошлом году зажег, и никто его не засек.

Так он это рассказывал, что сразу ясно становилось, что сделать это — проще пареной репы. Вместо палки можно отломать какую-нибудь ветку, и Ади пошел присмотреть подходящее дерево. Только слишком дохлый он был для такого дела. А я нарочно над ним ржал и нарочно не хотел ему помогать: такой обдолбыш фиг ветку отломает. А он еще решил прямо здесь, перед домом, это сделать, чтоб все видели. Но ему-то по фигу: Самира уехала вместе с Мирсадом в Цазин на два дня и не будет его ловить по Фужинам.

— Можешь вместо тряпки мою футболку взять.

Все равно она была рваная. И вообще, идея — блеск! Сожжем улику С Ади мы тут же отправились на заправку, быстренько облили футболку бензином и назад. Никто ничего не заметил. Ади одолжил мне свой свитер, который, понятное дело, мне был жутко мал: видок теперь был — просто уржаться, но мне было по барабану. Я подошел к дереву у заправки, чтобы отодрать эту грёбаную ветку. Тут тетка какая-то мимо шла и стала на нас пялиться.

— Тебе чего, тетя? Не нравится? Чё уставилась? Смотри, глаза на лоб полезут!

Ади такой смелый был, потому что тетка еле ходила, да и вокруг не было ни души. А та быстро-быстро — и свалила. По-моему, она первая была, кто Ади испугался.

— Мать ее… Пусть только попробует мне тут права качать. Я ей так влеплю, что она своими очками подавится!

Наконец я ветку отломал, и мы пошли в сторону дома. Идем себе, гуляем по Фужинам с веткой в руках, с майкой, политой бензином. На мне свитер на пять размеров меньше, а Ади изображает, будто он все еще обкуренный, шатается из стороны в сторону. Таких кретинов еще поискать! Нас бы в какое-нибудь идиотское кино — то, что надо. Хорошо хоть, что уже было темно и народу немного. Мы остановились возле табачного киоска и намотали футболку на ветку. Ади вытащил зажигалку.