Чего вы хотите? (сборник)
Шрифт:
– Редактировал что-то? – пытается мама завязать разговор.
– Так… пытался… Мура сплошная.
– Удальцов голодовку прекратил, – сообщает мама. – Врачи сказали, что если еще день-два, то – всё. А ему сидеть в лучшем случае до четвертого января.
– Ну, правильно, – кивает папа, накалывая на вилку бруски жареной картошки.
– Что – правильно? – Маму явно стала выводить из себя такая вялая реакция.
– Что голодовку прекратил. Никакого смысла.
– Смысл есть. За эти дни про него все узнали, он стал настоящим героем
– А, информационный повод – и все оживились. Отпустят, через неделю забудут.
– Информационный повод – это одно из составляющих. Так и рождаются вожди.
Папа поднял глаза, глянул на маму как-то жутко тоскливо.
– За последние двадцать… двадцать пять лет столько было вождей. Причем настоящих. И где они? Кто их помнит? Иногда по «Эхо Москвы» потрындят – и это предел. А рулят не вожди, а вообще непонятно кто. Непонятно откуда взявшиеся. И это надолго. Для нашего поколения наверняка уже до конца.
– Слушай, – голос мамы задрожал, – зачем ты меня совсем в землю вколачиваешь?
Обстановка стремительно накалялась, и Даша, вспомнив утренний разговор с девчонками, спросила:
– А конец света реален? Календарь майя кончается, планета Нибиру летит, и всякие катастрофы постоянно… Это вообще серьезно, про конец света?
– Черт его знает, – дернул папа плечами. – Еще, читал, смещение полюсов скоро может произойти, и если резко, то это тоже почти конец света… Но, скорее всего, фигня. Надо просто людям чем-то мозги забивать, вот и придумывают.
– Ну и пусть конец света, – заявила Настя. – Мы уже много пожили.
– Ой, Насть! – нервно хохотнула мама. – Ты бы хоть не подливала масла. Много она пожила!
Папа отложил вилку, наклонился к Насте. Обнял, поцеловал. Сказал мягко:
– Всё будет хорошо, Настюш. Купим пись-пи, летом на море поедем.
– Ура!
– Только давай уже не в Евпаторию, ладно? – с удовольствием отреагировала мама, видимо, радуясь, что можно говорить о чем-то будущем и светлом.
– Можно в Феодосию.
– А там как?
– Говорят, хорошо. Родина Айвазовского, остатки генуэзской крепости. Коктебель рядом…
– Поехали, – согласилась мама.
– А давайте на то море, где мы без папы были, – предложила Настя.
Мама вздохнула:
– Туда много денег надо, если всем нам… Но, может… Да, кстати, – обратилась к папе, – Суркова сделали вице-премьером! В интернете спорят теперь: одни утверждают, что повышение, а другие – наоборот…
– В принципе, конечно, повышение. И не только формальное. Из замглавы администрации в вице-премьеры. Обычный путь преемника… Через двенадцать лет вполне может стать президентом. Вообще-то, по их логике, одна из самых подходящих фигур.
– Он же вроде чеченец. Асламбек Дудаев настоящая фамилия.
– И что? А Медведев – Давид Мендель. Главное, чтобы преданным был их общему делу.
– А какое у них дело? – спросила Даша, хотя догадывалась, каким будет ответ.
– Эх-х, судя по
– И в чем это все-таки проявляется? Вы так часто про это говорите…
– Во многом проявляется… Но, понимаешь, сегодня не Средневековье – людей не истребляют открыто. Истребление постепенное, зато целенаправленное.
Папа положил в рот остатки картошки и стал медленно жевать; Даша вздрогнула от резко нахлынувшей злобы. Не на папу именно злобы, не на это его жевание, а на такие вот разговоры, которые она слышала с тех пор, как стала что-то воспринимать. Не только родители, а все вокруг говорили и говорили, что Путин плохой, что Россия гибнет, народ вымирает, что надо что-то делать, менять. Но все-таки – где эта гибель? В чем проявляется?
– Нас в школе, – сказала, стараясь сохранить в голосе шутливость, – заставляют приводить примеры.
– Тебе примеры нужны? – Папа совсем посмурнел, но и вроде бы растерялся. – Да полно примеров.
– Ну какие? «Крокодил», да?
Мама испугалась:
– А ты откуда знаешь про «крокодил»?
– Ну, вы сами обсуждали…
– И «крокодил» в том числе, – подхватил папа. – Но это, по существу, мелочь. Просто возмущает факт, что почти доказано участие члена правительства в этом деле… в крышевании производителя одного из главных составляющих страшного наркотика, а на это не реагируют… Но дело в другом… Дело в том, что наш народ отучили работать. Не дают ему работать.
– Ну как, все работают…
– Мучиться в офисах по восемь часов – это не работа! Работа – это производство материальных благ или наука. А мы ничего не производим, если открытия совершаем, то они остаются на бумаге или их реализуют за границей, и потом мы покупаем результаты за огромные деньги… Самолеты мы не строим, автомобили свои – хлам почему-то, железные дороги не прокладываем, продукты почти все – иностранные…
– Но если у нас не получается…
– Всё у нас получается. Может, что-то хуже, но все равно… Китайцы не умеют делать хорошие автомобили, но стараются ездить на своих и постепенно прогрессируют. А мы… Иногда начинаем какие-то ограничения вводить, ввозные пошлины повышаем, но получается смех. Потому что, во-первых, нет объяснения человеческого, зачем ограничения и повышения, а во-вторых, мы уже просто не суверенны. Мы во всем зависим от Запада. Да и от Востока. Уже и военную технику покупаем у потенциальных врагов.
Даша глянула на Настю и поежилась от выражения ее лица – сестра смотрела на папу так внимательно, будто старалась запомнить каждое слово…
– Ну ладно, – вставила, когда в речи папы возникла пауза, – я поняла.
– Это всё достаточно сложно понять, тем более что внешне-то наоборот – блестим, цветем, фейерверки пускаем. Особенно здесь, в Москве.
– Да ничего не цветем! – не согласилась мама. – Смердим наоборот. Вот выйдем сейчас на улицу – и что увидим?
– Лучше не выходить. – Папа усмехнулся.