Чехия. Биография Праги

Ахманов Михаил Сергеевич

Очень редки случаи, когда некая персона является носителем двух языков: это, как правило, свидетельствует о врожденном лингвистическом даре или особых жизненных обстоятельствах, позволивших узнать оба языка как родные. Психологи считают, что родным становится тот язык, на котором ребенок активно общается с окружающими с самого раннего детства — можно сказать, язык игр со сверстниками. Тогда же закладываются и особенности произношения, которые в дальнейшем очень трудно изменить (вспомним, как мучался со своей ученицей главный герой произведения Бернарда Шоу «Пигмалион»).

К чему этот экскурс в лингвистику? Да просто мы хотим плавно подвести читателя к другому понятию — «родственный язык». Как известно, все славянские языки, несмотря

на то, что они подразделяются на три ветви (восточные, западные и южные) восходят к единому древнему праславянскому языку, и потому в них немало одинаковых или почти одинаковых слов. Но вот беда: иной раз похожие внешне слова имеют совершенно разный смысл! Недаром лингвисты называют их «ложными друзьями переводчика». Ни один славянский язык не воспринимается русским человеком как абсолютно чуждый — мы акцентируем внимание на знакомых словах и в результате часто обманываемся. Причем смысловые отличия могут быть как на уровне нюансов, так и весьма существенными: иной раз какое-либо слово родственного языка воспринимается русским человеком как оскорбление, почти нецензурщина. Обратимся к примерам. Так, принятое в Чехии, Словакии и Польше вежливое обращение «пан» в русском языке носит насмешливый оттенок; в нашем понимании пан — это непомерно важный господин, любитель «надувать щеки». А теперь возьмем слово «позор», которое означает в русском языке негативное отношение к деянию гнусному, мерзкому, нечестивому. Однако на чешском «позор» — это «внимание», и такую надпись, да еще с восклицательным знаком, можно сплошь и рядом увидеть в чешских городах. «Внимание! По газону не ходить!», «Внимание! Ведутся строительные работы!», «Внимание! Крутой поворот!» Словом, всюду сплошной позор (конечно, для нарушителей правил).

Как уже упоминалось, один из авторов этой книги, Владо Риша — заядлый баскетболист. И вот какая с ним произошла любопытная история. Случилось ему в 1970 году играть в Ленинграде против советской команды, и чешские спортсмены, дабы привлечь внимание партнера, передавая мяч, постоянно кричали друг другу: «Позор! Позор!». Наконец это расслышали зрители и русские баскетболисты, а расслышав, стали озираться в недоумении: кому позор?.. за что позор?.. Впечатление было такое, будто чехи сознательно деморализуют советскую команду, комментируя всякий неудачный бросок по кольцу и прочие огрехи ее игроков. Заметим, что чешско-словацкое слово «позор» (с ударением на первое «о») звучит очень энергично и прекрасно подходит для всевозможных выкриков: ведь в нем только два слога, в отличие от неуклюжих русского и английского вариантов — «внимание» и «attention».

Однако увлекательная история про слово «позор» на этом еще не закончена. Будучи как-то в Хорватии, Михаил Ахманов пришел к заключению, что хорватский язык ближе к русскому, нежели чешский. Он поделился этим открытием с гидом Еленой, бывшей москвичкой, которая давно живет в Хорватии. Та захихикала: «Да уж, ближе некуда! Один позор за нашу кучу чего стоит!» Выяснилось, что это выражение переводится как «гордость за нашу родину», так что русское слово «позор» имеет в сербохорватском языке прямо противоположное значение — «гордость». Ну а «куча», как вы уже поняли, это «родина». Забавную надпись Ахманов также обнаружил у бассейна: «Не скакати в воду», то есть запрещается прыгать, чтобы не поднялись брызги.

Казус с сербским языком приключился и у Владо Риши, когда в юности он со своей девушкой загорал на пляже, еще в бывшей Югославии. К девушке подошел местный паренек с предложением ее «сликать». Ей это очень не понравилось, и в ответ она сказала нахалу, как говорится на русском, «пару ласковых». Как выяснилось впоследствии, только зря обидела человека! Девушка просто-напросто спутала два похожих слова: чешское «свликати» («раздевать») и сербское «скликати», что на молодежном жаргоне того времени обозначало «сфотографировать».

Вернемся, однако, к чешскому

языку. Со словами, обозначающими формулы этикета, особых проблем нет: «извините» — «проминьте», или более понятное «пардон», «пожалуйста» — «просим», «спасибо» — «декую». Однако заметим, что заимствованное из французского извинение «пардон» чехи произносят на полном серьезе, тогда как в русском языке в подобном случае явно присутствует иронический оттенок: это говорится либо в шутку, либо в ситуации, когда от человека требуют извинений, а ему извиняться совсем не хочется. Вот тогда и прозвучит сквозь зубы «пардон», а не вежливое «извините» или «простите».

Оценочные слова «хорошо» и «плохо» — «добрже» («добре») и «шпатне» («зле») тоже вполне соответствуют русским словам, равно как и «вступ» — «вход» и «выступ» — «выход». Будут понятны нашим соотечественникам и названия чешских трапез: завтрак — «снидане», ужин — «вечерже» (то есть «вечеря»), а обед он и есть «обед» (правда, произносится слово чуть иначе: «объед»). «Вечеря» в русском — слово хоть и устаревшее, но знакомое («Тайная вечеря» — известный в живописи сюжет), а «снидать» в смысле «есть» — явный украинизм. Отметим еще одну любопытную особенность: и в чешском, и в русском понятия «язык» (чехи произносят это слово с ударением на первый слог) как часть тела и язык как средство общения обозначаются одним и тем же словом (в отличие, например, от английского, где для передачи первого значения используется «tongue», а второго — «language»).

Но существуют и очень забавные вариации смысла, приводящие к курьезам. В связи с этим приходит на память анекдот советских времен: чешский парень танцевал с русской девушкой и хотел сказать, что в Советском Союзе «красивая жизнь», а сказал, что у девушки «красный живот». Чешские слова «красный» и «живот» обозначают «красивый» и «жизнь» (вспомним Красную площадь и русских богатырей, что сражались «не щадя живота своего»), и если в русском языке они являются устаревшими, то в чешском сохранились в своем первоначальном значении. Красный цвет обозначается также понятным нам словом «червоный», а «живот» на чешском будет «бржихо» (похоже на русское просторечие «брюхо»). Встречаются также и слова-перевертыши, смысл которых прямо противоположен смыслу русских: например, «вонявка» — «духи», «заказать» — «запретить», «черствый хлеб» — «свежий хлеб». Некоторые слова звучат для русского уха очень забавно: «нафукнуть» — «надуть» (например, газом шарик), «падло» — «весло», а слово «шукать» («искать», пришло в русский из украинского) в приличном обществе вообще не произносят. Но на устаревшем чешском «шукать» тоже значит «искать», так что иногда с ним можно встретиться в старых книгах.

Поразительно, что чешский язык, веками находившийся под сильнейшим прессингом немецкого, выработал свои славянские термины для некоторых артефактов, профессий и так далее, которые в русском обозначаются заимствованными словами. По-чешски «компьютер» — «почитач», «стюардесса» — «летушка», «госпиталь» — «немоцнице». Это заслуга деятелей чешского национального Возрождения, так называемых «пуристов», боровшихся за чистоту родного языка.

Благодаря этому в чешском языке значительно проще, чем в русском проследить этимологию того или иного слова: «летадло» — «самолет», «йизденка» — «проездной билет», «покрок» — «прогресс» (от слова «крок» — шаг; то есть постепенное продвижение вперед, шаг за шагом).

А теперь еще одна забавная история. В мае 1989 года, во время третьего визита в Прагу, о котором речь еще впереди, Михаил Ахманов как-то гулял по Вацлавской площади с Виктором Богдановым, представителем НПО «Буревестник». Виктор тогда жил в Праге, заключал с чехословацкими фирмами контракты на поставку рентгеновского оборудования из СССР и худо-бедно владел чешским языком. Когда курильщик Ахманов обнаружил, что у него закончились спички, он ненадолго покинул Богданова и направился к табачной лавочке. И вдруг видит, что Виктор бежит за ним следом: