Чекисты
Шрифт:
...Ноябрь 1914 года выдался на редкость солнечный. Как всегда по пятницам, большая чайхана в Янги-Чорсу была переполнена. В углу на айване сидел человек лет тридцати пяти — сорока. На нем был шелковый халат, надетый поверх дешевого черного европейского костюма. На голове черно-белая маргиланская тюбетейка с аляповатыми узорами. Лицо удлиненное, нос с горбинкой, а бородка с проседью, аккуратно подстриженная. Медленно отпивая чай, он равнодушно глядел через открытую дверь на улицу. Но равнодушие было показным. На самом деле человек очень внимательно прислушивался к разговорам вокруг. Больше всего его интересовала беседа сидевших неподалеку
Они довольно громко говорили о младотурках, которые, захватив власть, теперь успешно ведут войну с Россией. Наибольшую осведомленность проявлял один из них, которого звали Араббаем. Он с уважением произносил имя Энвера паши, характеризуя его как видного государственного деятеля.
Неожиданно Араббай обратился к человеку в углу. Он протянул ему пиалу с чаем.
— Таксыр, примите, пожалуйста. Вы уже давно наливаете чай из пустого чайника и ваша пиала остается пустой.
Человек вздрогнул. Забормотав извинения, принял с благодарностью пиалу.
Араббай спросил:
— О чем вы задумались?
Незнакомец отпил чай. Ответил:
— Сегодня на базаре я случайно купил одну старую книжку. Это оказался Маджмуаи шуара [11] времен Омархана. В числе прочих я обнаружил стихи поэтесс Зиннат и Мазхуны. Читал и восхищался ими. Подумал, до чего же вы, ферганцы, талантливый народ, как чувствуете прекрасное!
Эти слова не могли не расположить слушателей. Его пригласили в круг, познакомили со всеми. Кто-то спросил:
11
Сборник стихов.
— Вы сказали ферганцы, обращаясь к нам. Разве вы не ферганец?
— Нет, я всего лишь несколько дней в Коканде, — ответил человек, понизив голос.
Араббай и его друзья переглянулись. В глазах у них засветилось любопытство.
— Просим прощения, таксыр! Назовите свое имя и скажите нам, откуда вы приехали?
— Меня зовут Суфи Аббасов, я — учитель. Приехал из Ташкента и хочу обосноваться в Коканде. А родом я, — человек помолчал секунду, — из Турции. — Тут же добавил печально: — Только покинул я свою родину давно, больше десяти лет назад.
— Я так и подумал! — радостно воскликнул Араббай. — Я так и подумал, что вы турок! — Он протянул Аббасову руку, горячо пожал. За ним то же проделали другие.
Круг собеседников сомкнулся теснее. Всем хотелось послушать, что станет рассказывать их новый знакомец, настоящий турок, человек великой страны, которая ведет победоносную войну с неверными. Но Аббасов был осторожен, он понимал — здесь не место говорить откровенно. К тому же в чайхане появился мингбаши. Араббай сказал:
— В эту пятницу приглашаю всех на плов. — Обратившись к Аббасову, проговорил почтительно: — Вас, Суфи-ака, тоже прошу придти. Дома мы продолжим разговор о поэтических достоинствах ферганцев.
Прошло несколько месяцев, как Суфи Аббасов осел в Коканде. Устроился учителем в туземную школу. Через Араббая и его друзей обзавелся обширным кругом знакомых, в основном туркофилов. Часто в квартире Аббасова или у кого-либо из его друзей устраивались беседы, главным образом, о турецких султанах Османе, Мураде Первом, Магомете Втором.
Вначале Суфи Аббасов довольно сдержанно говорил о своей родине, бывало, очень
12
Янычары — воины.
Слыша такое, панисламисты распалялись. Они выворачивали души наизнанку. Аббасову это и было нужно. За год он отлично изучил своих знакомцев. Знал, кто чем дышит, кто на что способен.
Как-то придя в дом Араббая, Суфи застал там нового человека. Выше среднего роста, лет сорока, с черной выхоленной бородкой человек любезно ответил на приветствие Аббасова, изучающе глядя на него. Обращали на себя внимание его глаза — узкие, искристые, хитрые.
— Суфи Аббасов!
— Хамиджан Мухамедов, хозяин озокеритовых рудников!
Первым заговорил Хамид-Чатак [13] :
— Я давно слышал о вас, эфенди, и все время искал случая познакомиться. Сегодня я счастлив, мое желание сбылось. Очень рад в вашем лице приветствовать воинственную Турцию!
Суфи сразу понял, что перед ним стоит человек, с помощью которого он сможет выполнить задуманное. «Богат, хитер, дальновиден. С таким можно перейти от слов к делу!» Но ответил, скромно улыбнувшись:
— Напрасно вы называете меня эфенди, я всего-навсего учитель. За приветствие Турции спасибо, но не могу его принять — я уехал из Константинополя больше десяти лет назад и, к сожалению, ничем не мог помочь младотуркам.
13
Хамиджан Мухамедов имел прозвище «Чатак», т. е. путаник, хитрец.
Собрались гости. После плова, когда Араббай принес горячий чай, он попросил Аббасова рассказать об Энвере паше и о младотурках, захвативших власть в свои руки.
Суфи начал издалека. Он изложил историю Турции, начиная с XVI века. Дойдя до возникновения «Иттихад-вэ-тереке», он увлекся. Рассказывал с подробностями, которые ему были известны от майора Нияз бея. О своей принадлежности к партии младотурков он не обмолвился ни словом.
Хамид-Чатак неожиданно спросил:
— Вы сказали, что уехали из Турции очень давно. Но откуда вы знаете столь подробно о дворцовом перевороте, об убийстве великого везиря и о многом другом?
Аббасов смутился. Никто и никогда не задавал ему такого вопроса. И вместе с тем он был доволен — он не ошибся, именно такой человек ему нужен.
Вмешался Араббай:
— Мы должны быть благодарны почтенному Суфи за его блестящее сообщение. Ваш вопрос, Хамид-ака, можно было бы не задавать.
— Нет, почему же, я могу объяснить... — начал было Аббасов.
За него продолжил Хамид-Чатак:
— Дело не в том, откуда эфенди знает многое о деятельности «Иттихад-вэ-тереке». Мы очень благодарны нашему другу за то, что он обогатил наши умы ценными сведениями. Пришло время, мусульмане, начать борьбу! Хватит сидеть сложа руки!