Челомей
Шрифт:
— Но… Владимир Николаевич, тут же требуется именно ваша подпись.
— Ничего-ничего. Вот у секретаря подправишь расшифровку фамилии, и всё будет нормально… Иди и утверждай.
В приёмной было достаточно много народа, и когда люди увидели, что я, поставив палку перед фамилией Челомея, уверенно расписался, они посмотрели на меня как на человека, потерявшего рассудок.
Тем не менее всё это успешно прошло, испытания ракеты были продолжены.
Владимир Николаевич был гениальным человеком, и ход его мыслей был совершенно никому не ведом».
Вспоминает ветеран НПО машиностроения Е.П. Мозжухин: «После осмотра первого “Метеорита” В.Н. Челомей был крайне недоволен качеством внешней поверхности некоторых отсеков, что было недопустимым для сверхзвукового изделия. После детального
Тогда можно было увидеть будущего доктора наук, начальника отдела НПО машиностроения И.С. Епифановского, затиравшего шкуркой сварные швы и на основе собственного опыта дающего рекомендации по зачистке и даже дальнейшей полировке, что было закреплено в соответствующих документах — технических условиях.
По предложению заместителя Генерального конструктора В.А. Модестова была составлена сводная таблица элементов, создающих дополнительное сопротивление, с оценкой его величины в килограммах сопротивления воздуха при сверхзвуковых скоростях.
Много лет спустя, в частной беседе В.А. Модестов, отвечая на вопрос: «Мог ли он предположить, что ракета, размещаемая в контейнере тех же размеров, что и “Гранит”, улетит на порядок дальше?» — ответил: «Ни за что бы не поверил!» [42].
Финансирование программы между тем стало спорадическим. Это обстоятельство, а также необходимость постройки специализированных носителей привели к тому, что по совместному решению промышленности и ВМФ финансирование по комплексу «Метеорит-М» в конце 1989 года вовсе прекратили. Время было упущено, в стране началась перестройка, и расходовать деньги на оборону стало непопулярно. Корабельную часть комплекса передали на ответственное хранение личному составу подводной лодки, саму лодку в 1990 году сдали Северному флоту в торпедном варианте, а через несколько лет, 5 июля 1994 года, и вовсе списали на слом.
Состояние работ постоянно рассматривалось и находилось под контролем Министерства обороны и MOM.
Несмотря на реальную поддержку государства, реакция на срыв установленных сроков была жёсткой. Жёсткий прессинг заставлял и подталкивал предприятия и организации промышленности работать с большим напряжением творческих и физических сил.
В марте 1983 года В.Н. Челомей вызвал Г.А. Ефремова и предложил ему возглавить работу по комплексу «Метеорит».
«— Работа в тяжёлом положении, прошу тебя взяться за неё, — устало сказал Челомей. — Я предложу министру общего машиностроения С.А. Афанасьеву твою кандидатуру в качестве главного конструктора этого направления.
Я дал согласие и затем, после выхода в мае 1983 года приказа министра, эта работа стала моей главной загрузкой (хотя я не был освобождён от других проектных работ по тематике ЦКБМ). Я понимал, что Владимир Николаевич оказал мне особое доверие, назначив именно главным конструктором направления, что было единственным случаем в истории нашей организации», — вспоминал Г.А. Ефремов [42].
В.Н. Челомею как Генеральному конструктору приходилось очень непросто в этих условиях.
Ф.И. Новосёлов запомнил слова В.Н. Челомея после одной из коллегий Министерства общего машиностроения, состоявшейся в октябре 1984 года, где тот был подвергнут безжалостной критике и со стороны представителей Министерства обороны, и со стороны Генерального штаба, и со стороны ВВС: «Фёдор Иванович! Я в таких условиях работать не могу и не буду. Это невозможно…»
Производство ракеты «Метеорит» было поручено надёжному партнёру, проверенному в совместных делах на протяжении более десяти лет, — заводу им. М.В. Хруничева.
«Когда было принято решение назначить завод им. М.В. Хруничева головным по изготовлению стратегической крылатой ракеты “Метеорит”, мы не представляли, с какими технологическими трудностями в изготовлении нам придётся столкнуться. Эта ракета была самым сложным изделием на всём моём производственном пути. Некоторые обрабатываемые поверхности были столь сложной формы, что на них даже не было проверяемых чертежей, и особо сложные
66
Анатолий Иванович Киселёв (р. 1938) — директор завода им. М.В. Хруничева (позднее генеральный директор Государственного космического научно-производственного центра им. М.В. Хруничева), лауреат Ленинской премии и премии Правительства Р.Ф. Герой Социалистического Труда (1990), кавалер двух орденов Ленина, ордена Трудового Красного Знамени; российских орденов «За заслуги перед Отечеством» III степени.
Результаты лётно-конструкторских и государственных испытаний (61 пуск) показали возможность достижения заданных высоких ЛТХ ракеты, а в шести из семи последующих дополнительных экспериментальных пусках в 1990–1991 годах были подтверждены основные лётно-технические характеристики унифицированной ракеты «Метеорит».
Два последних пуска (69-й и 70-й) носили чисто экспериментальный характер. Один из них был проведён в интересах проверки современных средств ПВО. Маршрут, высота и время полёта крылатой ракеты были известны зенитчикам заранее, средство противодействия РЛС не вышло на режим, и ракета была демаскирована. Несмотря на это, её смогли сбить только второй противоракетой из-за отсутствия ещё одной ложной цели.
Однако, «несмотря на уникальные тактико-технические характеристики КРО “Метеорит-М”, выполненный значительный объём испытаний и наличие изготовленного боекомплекта ракет, готовой корабельной части комплекса и АПЛ в целом, работы по КРО “Метеорит-М” были прекращены». Причиной явилось подписание договора с США об ограничении ракет средней и меньшей дальности.
Так новейшая система вооружения, не имевшая аналогов в мировой практике, то есть образцы которой было не с чем сравнить во всём мире, стала заложницей перестройки — периода предательства национальных интересов. Остаётся утешать себя тем, что крылатая ракета «Метеорит» по-прежнему является «принципиально важным инженерным заделом на XXI век» [42].
Проекты и наука
Помимо колоссальной конструкторской и организационной загрузки В.Н. Челомей всегда чувствовал себя исследователем. Ещё в 1958 году в составе проектного отдела № 10 ОКБ-52 была создана бригада по проектированию моделей различного назначения. Ввиду увеличения объёма работ с моделями в 1970 году приказом Генерального конструктора бригада моделей была реорганизована в самостоятельный отдел № 24 в составе проектного комплекса, но с личным подчинением Владимиру Николаевичу. Во главе отдела был поставлен И.В. Пронин. В то же время был создан модельный цех № 21–06 под руководством Р.В. Васильева. Сотрудникам отдела и цеха не раз доводилось наблюдать Владимира Николаевича как исследователя колебательных процессов, гидравлических проблем, пограничных явлений. Здесь была его стихия, в постановке эксперимента он был безукоризнен, все они в той или иной степени позволяли ответить на конкретный вопрос, связанный с различными аспектами ракетостроения, то есть носили очевидный прикладной характер.
Герберт Александрович Ефремов, не понаслышке знающий суть труда Генерального конструктора и уровень его ответственности, считает, что научная деятельность, как и преподавательская, была для Владимира Николаевича отдыхом, когда он мог просто подумать, пофантазировать, помечтать.
Академик Е.А. Федосов убеждён, что В.Н. Челомей был образцовым учёным, никогда не прибегавшим к маскирующей пустоту выводов математической формалистике, грешить которой становится тем более модно, чем мельче суть решаемых задач. Не стремился он и к обилию авторских свидетельств, которых мог иметь сотни, ограничиваясь наиболее значимыми. К сожалению, не все эксперименты, запланированные великим учёным и инженером, удалось осуществить при его жизни, но, думается, они ещё найдут своё воплощение.