Человеческая деятельность. Трактат по экономической теории

Мизес Людвиг фон

Естественные науки не делают будущее предсказуемым. Они позволяют предсказать результаты, получаемые посредством определенных действий. Но две области остаются непредсказуемыми: недостаточно изученные явления природы и акты человеческого выбора. Наше невежество в этих двух сферах заражает все человеческое поведение неопределенностью. Аподиктическая определенность присутствует лишь в рамках дедуктивных систем априорных теорий. Самое большее, чего можно добиться относительно реальной действительности, это вероятность.

В задачу праксиологии не входит исследовать, допустимо или нет считать верными те или иные теоремы эмпирических естественных наук. Эта проблема не имеет практического значения для

праксиологических рассуждений. В любом случае теоремы физики и химии обладают такой высокой степенью вероятности, что мы имеем право считать их верными для любых практических целей. Мы можем практически предсказать работоспособность машины, сконструированной по правилам научной технологии. Но создание машины только часть более широкой программы, нацеленной на обеспечение потребителей продукцией этой машины. Был ли этот план самым подходящим или нет, зависит от развития будущих условий, которые нельзя наверняка предсказать в ходе реализации плана. Таким образом, степень определенности относительно технологического результата создания машины, какой бы высокой она ни была, не исключает неопределенности, присущей всей деятельности. Будущие нужды и оценки, реакция людей на изменение обстоятельств, будущие научные и технологические знания, будущие идеологии и политические курсы невозможно предсказать иначе, чем с большей или меньшей долей вероятности. Любое действие обращено в будущее. В этом смысле оно всегда является рискованной спекуляцией.

Проблемы истины и определенности касаются общей теории человеческого знания. Проблема вероятности, с другой стороны, является основной заботой праксиологии.

2. Смысл вероятности

Трактовка вероятности запутана математиками. С самого начала существовала двусмысленность в подходе к вычислению вероятности. Когда шевалье де Мере консультировался у Паскаля по проблемам игры в кости, математик должен был честно сказать своему другу правду, а именно то, что математика ничем не может помочь участнику игры, основанной на чистой случайности. Вместо этого он окутал свой ответ символическим языком математики. То, что можно было объяснить несколькими предложениями обыденной речи, было выражено в терминологии, незнакомой подавляющему большинству и поэтому воспринимаемой с благоговейным трепетом. Люди полагают, что загадочные формулы содержат какие-то важные откровения, скрытые от непосвященных; у них создается впечатление, что существуют научные методы игры в азартные игры и что эзотерические учения математики дают ключ к выигрышу. Божественно мистичный Паскаль непреднамеренно стал святым покровителем азартных игр.

Не меньшее опустошение уклончивость расчета вероятности распространяет в области научных исследований. История любой отрасли знания увековечила примеры злоупотребления вычислением вероятности, которые, по замечанию Джона Стюарта Милля, стали настоящим позором математики[Милль Дж. С. Система логики силлологической и индуктивной. Изложение принципов доказательства в связи с методами научного исследования: Пер. с 10-го англ. изд. М.: Издание магазина Книжное дело, 1900. С. 433.].

Проблема вероятного вывода значительно шире, чем проблемы, составляющие область вычисления вероятности. Только историческое первенство математической трактовки могло привести к предубеждению, что вероятность всегда означает частоту.

Другая ошибка состоит в смешении вероятности с проблемой индуктивного рассуждения, применяемого в естественных науках. Попытки заменить общей теорией вероятности категорию причинной связи, характеризующую бесплодный способ философствования, остро модны только последние несколько лет.

Утверждение вероятно, если наше знание относительно его содержания недостаточно.

Мы не знаем всего, что требуется для выбора между истинным и неистинным. Но, с другой стороны, мы все же что-то знаем об этом; мы в состоянии сказать больше, чем просто non liquet* или ignoramus**.

Существует два абсолютно различных случая вероятности; мы можем назвать их вероятностью класса (или вероятностью частоты) и вероятностью события (или особого понимания наук о человеческой деятельности). Сфера применения первой это область естественных наук, полностью подвластная причинности; сфера применения второй область наук о человеческой деятельности, полностью подвластная телеологии.

3. Вероятность класса

Вероятность класса означает следующее: мы знаем или предполагаем, что знаем, все относительно рассматриваемой проблемы о поведении целого класса событий или явлений, но о реальных единичных событиях и явлениях мы не знаем ничего, кроме того, что они являются элементами этого класса.

К примеру, мы знаем, что в лотерее 90 билетов и пять из них выиграют. Таким образом, мы знаем все о поведении всего класса билетов. Но по поводу каждого отдельного билета мы не знаем ничего, кроме того, что они элементы этого класса билетов.

Допустим, мы имеем полную таблицу смертности за определенный период прошлого на определенной территории. Если мы предположим, что смертность не изменится, то можем сказать, что знаем все о смертности населения этой территории в целом. Но относительно средней продолжительности жизни индивидов мы не знаем ничего, кроме того, что они являются членами этого класса людей.

Для этого несовершенного знания вычисление вероятности обеспечивает представление в символах математической терминологии. Это ни расширяет, ни углубляет, ни дополняет наше знание. Оно переводит его на математический язык. Эти вычисления повторяют в алгебраических формулах то, что мы знали до этого. Они не ведут нас к результатам, которые что-либо сообщат нам о действительных единичных событиях. И уж конечно, они не добавят ничего к нашему знанию поведения всего класса, так как это знание уже было совершенно или считалось совершенным с самого начала рассмотрения проблемы.

Считать, что вычисление вероятности снабжает игроков хотя бы какой-то информацией, которая способна устранить или уменьшить риск, является серьезной ошибкой. Вопреки популярным заблуждениям оно совершенно бесполезно для игрока, так как является еще одним способом математического или логического рассуждения. Отличительной чертой азартных игр как раз и является то, что они имеют дело с неизвестным, с чистой случайностью. Надежда игрока на успех основывается не на содержательных соображениях. Несуеверный игрок думает: Есть небольшой шанс (или другими словами, возможно), что я выиграю; я готов сделать ставку. Я очень хорошо понимаю, что делая это, я поступаю как дурак. Но самым большим дуракам больше всех везет. Эх, была не была!

Хладнокровное размышление должно показать игроку, что он не увеличит свои шансы, купив два билета вместо одного в лотерее, где общая сумма выигрышей меньше, чем выручка от продажи всех билетов. Если бы он купил все билеты, то точно потерял бы часть потраченной суммы. Тем не менее каждый участвующий в лотерее убежден, что лучше купить больше билетов, чем меньше. Завсегдатаи казино и любители игральных автоматов никогда не остановятся. Они не думают о том, что поскольку правила отдают предпочтение крупье перед игроком, то чем дольше они продолжают играть, тем определенней становится, что они закончат игру с убытком. Соблазн азартных игр состоит именно в их непредсказуемости и рискованных превратностях.