Человеческая деятельность. Трактат по экономической теории

Мизес Людвиг фон

Часто утверждается, что неудачи бедняков в конкуренции на рынке вызваны недостаточным образованием. Мол, равенство возможностей можно обеспечить, только сделав образование всех уровней доступным для всех. Сегодня доминирует тенденция, направленная на уменьшение различий образовательного уровня людей и отрицание существования врожденного неравенства интеллекта, силы воли и характера. Однако при этом упускается из виду, что образование не более чем усвоение уже разработанных теорий и идей. Образование, какие бы выгоды оно ни сулило, представляет из себя передачу традиционных доктрин и оценок; оно неизбежно консервативно. Оно порождает имитацию и рутину, а не улучшение и прогресс. Новаторов и гениев в школах воспитать невозможно. Они как раз те люди, которые бросают вызов тому, чему их учила школа.

Чтобы добиться успеха в коммерции, человеку не нужна степень, полученная в бизнес-школе. Эти школы готовят подчиненных для рутинной работы. Они не готовят предпринимателей.

Предпринимателя нельзя подготовить. Человек становится предпринимателем, используя возможности и заполняя пробелы. Чтобы продемонстрировать точные оценки, предвидение и энергию, не требуется образования. По школярским меркам профессионального обучения большая часть удачливых коммерсантов были необразованы. Но они соответствовали своей общественной функции приспособления производства к наиболее насущным потребностям. Именно за эти достоинства потребители вручили им флаг коммерческого лидерства.

12. Индивид и рынок

Принято метафорически говорить об автоматических и анонимных силах, приводящих в действие механизм рынка. Используя подобные метафоры, люди готовы пренебречь тем, что единственными движущими силами, управляющими рынком и определением цен, являются намеренные действия людей. Автоматизма не существует; есть только люди, сознательно и осмысленно стремящиеся к выбранным целям. Не существует таинственных и непостижимых механических сил, есть лишь человеческое желание устранить беспокойство. Нет никакой анонимности; есть я и вы, Билл и Джо и все остальные. И каждый из нас и производитель, и потребитель.

Рынок представляет собой общественное образование, причем самое выдающееся общественное образование. Рыночные явления это общественные явления. Они суть равнодействующие вкладов каждого индивида. Но они не совпадают ни с одним из этих вкладов. Они являются индивиду как нечто данное, что он не в силах изменить. Иногда он даже не понимает, что сам является частью, хотя и малой, совокупности элементов, определяющих состояние рынка в каждый отдельный момент. Поскольку он не в состоянии осознать это, то он позволяет себе, критикуя рыночные явления, осуждать в других людях образ действий, который для себя он считает вполне допустимым. Он обвиняет рынок в бессердечии и игнорировании личности и требует общественного контроля над рынком с целью его гуманизации. С одной стороны, он требует защиты потребителей от производителей. Но с другой стороны, еще более страстно он настаивает на защите его как производителя от потребителей. Следствием этих противоречивых требований и являются современные методы государственного вмешательства, наиболее знаменитыми примерами которого являются Sozialpolitik [54] имперской Германии и американский Новый курс [55] .

[54]

Sozialpolitik (нем. социальная политика) сформулированная в 1878 г. программа социального законодательства, предусматривавшая государственные гарантии широким слоям рабочего класса (особенно в сфере социального страхования) и проведенная в жизнь Бисмарком.

[55]

Новый курс система мероприятий правительства США в 19331938 гг. в целях смягчения последствий Великой депрессии. Сформулирован и реализован под руководством Ф.Д. Рузвельта. В 1933 г. были приняты Закон о восстановлении промышленности (National Industrial Recovery Act NIRA) и Закон о регулировании сельского хозяйства (Agricultural Adjustment Act AAA). NIRA предусматривал введение в различных отраслях производства правил честной конкуренции, которые фиксировали цены на продукцию, уровень производства, распределяли рынки сбыта и т.д. ААА предусматривал подъем цен на сельскохозяйственные продукты и выдачу с этой целью фермерам премий за сокращение посевной площади и поголовья скота. В 1935 г. были приняты Закон о трудовых взаимоотношениях (National Labor Relations Act), закреплявший первоначально зафиксированное в п. 7а NIRA право рабочих на организацию в профсоюзы, первый в истории США Закон о социальном обеспечении (Social Security Act), Закон о справедливом найме рабочей силы (Fair Labor Standards Act), устанавливавший минимум заработной платы и максимум продолжительности рабочего дня для некоторых категорий занятых. 27 мая 1935 г. NIRA был признан Верховным судом США неконституционным.

Законность обязанности государства защищать менее эффективных производителей от конкуренции более эффективных является старым заблуждением. Люди требуют принятия мер в рамках политики защиты производителя, отличающихся от политики защиты потребителей. Картинно повторяя

трюизм, что единственной задачей производства является обеспечение достаточного предложения для потребления, люди с не меньшим красноречием заявляют, что трудолюбивые производители должны иметь защиту от праздных потребителей.

Однако производители и потребители тождественны. Производство и потребление представляют собой разные этапы активной деятельности. Каталлактика олицетворяет это различие, говоря о производителях и потребителях. Разумеется, можно защитить менее эффективного производителя от конкуренции более эффективных собратьев. Подобные привилегии предоставляют привилегированным субъектам выгоды, которые свободный рынок обеспечивает только тем, кто лучше всех исполнил желания и потребности потребителей. Но это неизбежно вредит удовлетворению потребителей. Если в привилегированном положении оказался один производитель или небольшая группа, то бенефициарии получают выгоду за счет всех остальных людей. Но если все производители привилегированы в одинаковой степени, то каждый в роли потребителя теряет столько, сколько выигрывает в роли производителя. Более того, в проигрышном положении окажутся все, поскольку предложение продукции упадет, если самые способные люди не смогут применить свои навыки в той сфере, где они могли бы лучше всего служить потребителям.

Если потребитель считает, что целесообразно или правильно платить более высокую цену за отечественный хлеб, чем за ввезенный из-за рубежа, или за изделия, произведенные малыми предприятиями либо предприятиями, использующими труд членов профсоюза, чем за изделия, имеющие иное происхождение, то он свободен так поступать. Он должен будет удовлетворяться тем, что товары, предлагаемые на продажу, отвечают условиям, в зависимость от которых он поставил свое согласие платить более высокую цену. Законы, запрещающие подделку ярлыков происхождения и торговых марок, могли бы достичь целей, которые преследуются тарифами, трудовым законодательством и привилегиями, даруемыми малому бизнесу. Но вне всяких сомнений потребители не готовы вести себя подобным образом. Однако импортное происхождение товара не снижает его продаваемости, если он лучше или дешевле, или и то, и другое одновременно. Как правило, покупатели хотят покупать как можно дешевле, несмотря на происхождение изделия или какие-либо особые характеристики производителей.

Психологические корни политики защиты производителя, реализуемой сегодня по всему миру, следует искать в ложных экономических доктринах. Эти доктрины решительно отрицают, что привилегии, дарованные менее эффективным производителям, обременяют потребителей. Их сторонники утверждают, что подобные меры пагубны только для тех, кого они дискриминируют. Когда их вынуждают признать, что страдают также и потребители, то они говорят, что потери потребителей с лихвой компенсируются увеличением их денежного дохода, которое будет вызвано обсуждаемыми мерами.

Поэтому в преимущественно промышленных странах Европы протекционисты сначала пытались заявлять, что тарифы на продукцию сельского хозяйства причиняют вред исключительно интересам фермеров преимущественно аграрных стран и торговцев зерном. Безусловно, по их экспортным интересам нанесен удар. Но не менее очевидно, что потребители в странах, проводящих тарифную политику, несут потери вместе с ними. Они должны платить более высокую цену за еду. Разумеется, протекционисты парируют, что это вовсе не бремя. Поскольку, как они говорят, дополнительные суммы, которые платят потребители, увеличивают доход фермеров и их покупательную силу; они израсходуют весь излишек, покупая больше изделий, произведенных несельскохозяйственными слоями населения. Этот паралогизм можно легко разрушить, сославшись на известный анекдот о человеке, который просит хозяина гостиницы подать ему 10 дол.; это, мол, не будет ничего ему стоить, поскольку этот человек обещает потратить всю сумму в его гостинице. Но несмотря на все это, заблуждения протекционистов овладели общественным мнением, и лишь этим объясняется популярность инспирируемых им мер. Многие просто не понимают, что единственным результатом протекционизма является отвлечение производства от тех направлений, где оно могло бы произвести больше на затраченную единицу капитала и труда, туда, где оно производит меньше. Это делает людей беднее, а не богаче.

Конечное основание современного протекционизма и стремления к автаркии каждой страны следует искать в ошибочной убежденности в том, что они являются наилучшими средствами сделать каждого гражданина, или по крайней мере подавляющее большинство граждан, богаче. Термин богатство в этой связи означает увеличение реального дохода индивида и повышение уровня жизни. Следует признать, что политика изоляции национальной экономики является неизбежным следствием попыток вмешательства в местную деловую жизнь и, кроме того, результатом воинственных тенденций, так же как и фактором, порождающим эти тенденции. Но дело все-таки в том, что идею протекционизма невозможно продать избирателям, если их не убедить, что протекционизм не только не наносит ущерба их уровню жизни, но и значительно его повышает.