Человеческое
Шрифт:
– Ага! Я так и думала! Ты шпион!
– Если я скажу тебе правду, мне придется тебя убить. – Он произнес это достаточно серьезно. Что бы это не значило, я громко и показушно рассмеялась. Так, что на меня обратили внимание прохожие. Это уже меня рассмешило по-настоящему. Какая же я дура, настолько хочу секса, что приходится выстраивать такие махинации. Я продолжила навязчивый флирт:
– Не надо, я тебе еще пригожусь.
– Для чего? – я поняла, что это шанс. Если получится – круто. Не получится – просто встану и уйду. Вряд ли это хоть как-то повлияет на мое эго.
– Для секса. – Да! Я сказала это! Представляете? И не зря сказала. Оказалось он такой же озабоченный как и я. Он просто хорошо шифровался тогда на скамейке. Все получилось, как я и представляла. Красивое рельефное тело. А пенис… Пенис, если честно даже чуть больше чем требуется. Но меня это возбуждает ещё больше. От него были приятные болевые ощущения в киске, которые создавали эффект легкого садо-мазо. Секс у нас был хороший. Хороший – не то слово. Замечательный! Я давно искала себе партнера-извращенца. Он многое пробует. А я ему все позволяю. Вот. Хочет анал – пожалуйста, минет – окей. Хотя иногда он забывается и становится немного
У него есть пистолет! Девочки, вы даже не представляете, как это возбуждает. Когда он приставляет пистолет к моей голове и заставляет сосать. Наручники, хлысты, ролевые игры? Выкиньте все это из своей головы. Пистолет – вот путь к самому незабываемому оргазму в вашей жизни.
Он много говорит. Порой я даже не могу уловить ход его мыслей. Возможно он даже с придурью. Но разве это важно, когда он является настоящей секс машиной воплоти? Какая разница, что у него в голове? Как я поняла, он тащится от преследования разных людей и от сбора о них всяческой информации. Может быть он просто помешан на фильме «Одиннадцать друзей Оушена»? Не знаю… Но недавно он заявил, что хочет убить кого-то, что это его вселенский план по формированию правильного мировоззрения. Бла-бла-бла. Он попросил меня помочь в подготовке к убийству. По началу меня взбесила эта глупость. Иногда он словно ребенок. Пиф-паф, стрелялки, убийства. Но потом я решила подыграть ему. Это же так интересно. Самый невероятный секс в моей жизни с ним я уже испытала. Быть может, он откроет еще несколько интересных неизведанных мне миров? Подумаешь, поиграем немного в киллеров. Ну а как еще развлекаться в современном мире? Пожалуй, я его даже понимаю. Секс у нас и так частый. Компьютерные игры? Хобби? Путешествия? Скукота! Будем играть в «убивашки». Да и вряд ли этот симпотяжка может обидеть кого-нибудь. Нет, я не считаю, что он слабохарактерная тряпка или бесхребетная нюня. Он выглядит вполне мужественным и сильным. Но каждый раз, когда он пытается говорить серьезно о причинении кому-нибудь зла, в его глазах появляется усмешка. Такая – невинная. Я, конечно, не психолог, но распознать когда человек шутит, а когда говорит серьезно, могу с одного лишь взгляда. Хотя иногда он заходит слишком далеко, подробно рассказывая кого и как убьет. Я решила не требовать объяснений, а просто подчиняться. Мне стало интересно, как далеко он может зайти в своих игрищах.
Нашей «целью» должна стать молодая семья, что живет в доме напротив. Милая такая семейка. На вопрос: «Почему именно они?», Стас, ничего вразумительного ответить не смог. Он сказал, что не может это контролировать, это происходит внезапно. Он видит человека и понимает, что должен его убить. Но ведь нужна мотивация. Даже для самого незначительного дела – всегда должен быть мотив, не правда ли? А вообще, если подумать, это нормально, когда ты придумываешь хорошую основную игру, то придумывать «пред» и «пост» истории продумывать необязательно. Да, что-то мудрено написала. Ну вот например, некоторые компьютерные игры типа Quake или Counter-Strike, всем интересны своим закольцованным сюжетом. Ты заходишь в игру и на протяжении нескольких часов просто убиваешь противников, без мотивации, просто ради удовольствия. Возможно, у этих игр есть сюжет, или предыстория. Но мало кто, я думаю, этим интересовался. А зачем? Это лишняя информация, если сам процесс доставляет много удовольствия. Я думаю, что так же и у Стаса в голове. Он любит лишь шпионить, собирать информацию о «жертвах» – так он их называет. Но, получается, это абсолютно невинное занятие, если за ним ничего не следует. Ну ладно… Самые матерые скептики и трусихи, наверное, по-прежнему не доверяли бы ему. Мол, а вдруг он все-таки убийца, все дела. Но вы подумайте. Убийцы, на свободе не гуляют. Если бы он совершил хоть одно преступление в своей жизни, то его бы тут же поймали, и он сейчас сидел бы в тюрьме. Все-таки сейчас двадцать первый век на дворе, как ни как. 2014 год! Есть такие понятия, как отпечатки пальцев, ДНК, камеры наблюдения, да и вообще много всего веселого, что не позволяет маньякам совершать больше одного преступления, может быть, за редким исключением.
Хм, и зачем я все это пишу? Вообще я завела дневник по совету Стаса. Он говорит, что это ему помогает разобраться в себе. Похоже он прав. Раньше я размышляла обо всем поверхностно. Несколько скользких фактов и мнений, впитанных из телевизора. И все – ты чувствуешь себя специалистом в этой области. Но это, конечно, не так. Благодаря дневнику я глубже проникаю в суть вещей и окружающих меня проблем.
Сегодня – наш последний подготовительный день. Завтра – «на дело»!!! Ха-ха-ха. Я чувствую себя как режиссер драматического театра. А нет, режиссер у нас Стас, а я актриса. Главное действующее лицо. Мерзнуть на улице и таскаться всюду за членами семьи от меня не требовалось. Стас до нашего знакомства собрал всю нужную информацию. Теперь следовало разработать план «проникновения». Семья оказалась очень набожной, а точнее инициатива ходить по церквям исходила от отца. Это стало нашей отправной точкой. Стас тут же выдал гениальную идею – прикинуться свидетелями Иеговы. Мы пошли с ним в магазин и по-накупили всякой христианской, скромной одежды. Стас купил безвкусный костюм, который будет к месту, разве что в какой-нибудь глухой деревеньке. А я приобрела, полностью закрытое черное платье в мелкий белый горошек и серый узорчатый платок, строгие туфли, которые я, кстати, до этого не носила, у меня уже были. Ну вот, пригодились! Стас сказал, что моя основная задача – это продумать образ. Сделать все как можно реалистичней, а обо всем остальном он сам позаботится, тут он имел в виду «расправу». Какой же он у меня все-таки забавный.
Сегодня вечером была «генеральная репетиция». Мы полностью переоделись в свои новые образы. Я стерла всю косметику с лица и собрала волосы на затылке, сконструировав прическу в стиле шиньон. Когда мы подошли к зеркалу, я пришла в восторг. Можно было прямо сейчас выйти из дома и пойти на киностудию «Ленфильм» и участвовать в съемках фильма, о второй мировой войне, например, и никто бы не заметил прибавления в актерском составе. Стас побрился и причесал волосы, закинув их назад. Причесывался он редко, поэтому когда я увидела его открытый лоб, то на секунду растерялась. Уж очень он непривычно выглядел, да еще этот махровый пиджак. Он был похож на лондонского мафиози из тридцатых годов. Это просто гениально! Но как оказалось это еще не все. Он подготовился куда тщательней. Он заказал в интернете стопку разнообразных брошюр, на которых был изображен Иисус под броскими лозунгами, в смысл которых,
А если серьезно, я впервые ощущаю себя счастливой. Вот пишу это и плачу. Ведь истинное счастье выражается не радостью и улыбкой, нет, истинное счастье можно передать лишь слезами. Сначала твое тело поражает невероятное событие. Твоя грудь вздымается, ты не можешь дышать. Примерно такие ощущения испытываешь при встречном ветре. Вспышка, тепло, музыка, радуга, скрипка. Потом твоя душа сжимается с непривычки. Ты – черствый кусок сердитого и деревянного человека, обиженный на весь мир – вдруг начинаешь чувствовать невероятную легкость внутри. Тело все еще опустошено – словно из раздувшегося тюбика выдавлена гниль. «Нет! Постойте! Мне столько не нужно!». Твоя озлобленность все ещё не оставляет тебя, а заставляет думать что это – несправедливость. Потом твой разум начинает отскакивать от одной зеркальной стенки черепа к другой, будто случайно проникший лучик. Ты начинаешь захлебываться, но тебе не страшно, ты уже поняла – все будет хорошо. Тут, ты вспоминаешь все беды и тревоги, которые испытал за жизнь. Твоя душа, разорванная в клочья, вмиг заживает, и воздух становится невероятно сладким. Ты хватаешься за лицо, чтоб не проронить ни капли. Но поздно – ты уже рыдаешь. Умирающая гордыня говорит: «Остановись! Объясни им!». Ты глушишь её позывы медовым привкусом счастья и говоришь: «Нет, сегодня я ребенок и я счастлива!».
Вот так.
Пока, дневник!
Часть вторая
10 октября, 2014 г.
Теперь от меня пахнет как от куска говна. Да и выгляжу я, честно говоря, не лучше. Все покатилось к чертям после того как я узнал, что мой сын умер. Точнее, примерно год назад ко мне домой позвонили из отделения полиции, кажется, и сообщили, что нашли его мертвым. Мы с женой, конечно, были к этому готовы. Не раз обсуждали, и понимали, что однажды зазвонит телефон, и незнакомый голос в трубке сообщит страшное известие. Будет это медсестра скорой помощи, работник из морга, спасатель, пожарный, полицейский, или сиделка баба Маша – не важно. Да, неважно, когда человек умирает, того кто сообщил об этом обычно не награждают орденом почета, даже не хлопают по плечу. Но голос в трубке не остановился на этом. Буквально каждое последующее слово все сильнее давило мне на плечи, проверяя на прочность ноги. Воздух становился все тяжелей, легкие не справлялись с такой нагрузкой. Я начал задыхаться. Мне сообщили, что он не просто умер – его убили. Застрелили в голову. Я просто не поверил этим словам. Я подумал, что это, должно быть, какая-то ошибка. Остатки здравого ума продолжали бороться с реальностью, но тело сдалось. Через несколько секунд после ошеломительной новости я сидел на холодном полу. Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мне удалось вернуть контроль над собой. В телефонной трубке, что я сжимал в руке, лежащей на полу, раздавались короткие гудки. Вера стояла рядом и прижимала ладони к лицу, закрывая нос и рот. Она ошибочно думала, что все поняла. Это сложно описать. Очень не простая ситуация. Мы, повторюсь, не раз обсуждали дальнейшую судьбу сына. Исход, понятно, был один. И конечно мы – каждый – как могли, готовили себя. Поэтому, она стояла рядом, на её лице была нарисована печаль, грусть, жалость. Всем видом она пыталась показать, что ей плохо, она думала, что он просто умер. Но мне было хуже, я знал, что она ошибается. Поэтому, скорее, она была ошеломлена уже не смертью сына, а моей реакцией на эту новость. Ведь, как предполагалось, сильнее в этой ситуации должен быть я. Но дальше так и было. Вообще, если честно, я так часто думал о возможной смерти сына, что мне казалось, когда наступит тот день, я не буду достаточно убедителен в своих эмоциях. Да, к сожалению, именно «убедителен», потому что мне пришлось бы убеждать всех, что я сожалею о его гибели. Возможно, вам этого никогда не понять. Но огромное эмоциональное истощение вызывают размышления о смерти собственного ребенка. Сколько слез было пролито… Столько, надеюсь, вы и за всю жизнь не прольете. Сколько времени я провел в размышлениях. Сложно об этом писать, но я сотни раз его хоронил. Сотни раз целовал в мертвый лоб. В итоге мне было все сложнее навещать его. Сложно смотреть в глаза заведомо мертвому человеку.
Вера – моя жена – настояла снять для него комнату. Мы наняли пожилую сиделку – бабу Машу, шестидесяти пяти лет, которая ухаживала за сыном двадцать четыре часа в сутки. Проще сказать – жила с ним. Она давно вышла на пенсию, и ей нужно было чем-то заниматься. Она сразу согласилась, потому что оклад был более чем привлекательный. Это была наша с Верой своеобразная дань сыну. Не поймите меня не правильно, какое-то время он жил с нами. Достаточно продолжительное время. Но это очень тяжело. Физически и эмоционально. Нам нужно было работать, а уход за сыном занимал все время. Денег по инвалидности платили очень мало. Выходов было два, отдать его в организацию волонтеров. Либо нанять сиделку. Волонтеры для нас были достаточно размытым понятием. Кто за ним будет ухаживать? Когда? Как много времени будут уделять ему? Так что мы остановились на втором варианте, тем более баба Маша была не чужой женщиной. Она родственница жены по линии матери. Не знаю, как это называется. Троюродная тетя наверно. Она уже до этого виделась с сыном. Хотя сам бог знает, помнит ли он её. Кстати, нам, как родителям, достался сын с самым сложным недугом, лишающим нас возможности даже общаться. Так что нам на протяжении всей его жизни приходилось убеждать себя, что он нас слышит и понимает. Но, по правде говоря, я в этом не уверен. Разговор с ним подобен разговору со стеной. В общем, как мне кажется, мы даже какое-то время были счастливы, когда жили отдельно от него. Хотя, что такое счастье? Для кого-то куча денег и крутая тачка, а для меня возможность работать и иметь по вечерам хотя бы час свободного времени, чтобы провести его наедине с собой в тишине, просто подумать или посмотреть фильм.
Первым делом, после ошеломительной новости, я подумал про бабу Машу. Что с ней? Жива ли она? Если да, то она должна знать – все. Может быть, это она сделала? Но такие мысли были лишь тщетной попыткой отвлечься. Конечно, я не мог представить эту милую старушенцию с пистолетом. Да еще и совершающую такое. Я позвонил на работу. Как же мне не хотелось упоминать это – я работаю в полиции. Я думал, что мне это поможет. Информация должна стекаться ко мне со всех уголков, расследование должно идти в несколько раз быстрее. Но я ошибался.