Человек и ситуация. Уроки социальной психологии
Шрифт:
Однако, как показали события последних лет, несмотря на то что эти системы пребывали в равновесии, в действительности они характеризовались очень высоким уровнем внутреннего напряжения. Присутствовавшие в них как побуждающие, так и сдерживающие силы обладали огромным потенциалом. Соответственно, когда произошло открытие каналов воздействия, изменения начали происходить с захватывающей дух быстротой, и в настоящий момент уже ясно, что для людей, рожденных в первые восемь десятилетий нашего века, внешний облик мира окажется в скором времени неузнаваемым.
Данные события также обязывают нас критически оценить нашу способность к прогнозированию происходящего в мире, представляющем собой совокупность напряженных систем. Если бы кто-нибудь на Западе, скажем, в 1984 г. предсказал, что политическая и экономическая система Советского
Леон Фестингер (L. Festinger) был социальным психологом, достигшим наиболее впечатляющих результатов в применении на практике концепции напряженных систем (Festinger, 1954; Festinger, Schachter, Back, 1950). Он понимал, что индивидуальные человеческие аттитюды могут быть наилучшим образом поняты как существующие в состоянии напряженности по отношению к аттитюдам участников конкретной группы, к которой принадлежит тот или иной человек. Люди не любят пребывать в состоянии несогласия с ближними. Когда же они обнаруживают, что именно это фактически происходит, в действие вступают три процесса, восстанавливающих равновесие: попытки изменить мнение других с целью привести его в соответствие со своим собственным мнением, повышение восприимчивости к аналогичным (направленным на изменение аттитюдов) действиям других людей и, наконец, склонность к отвержению отдельных участников группы в соответствии с мерой их нежелания продвигаться в направлении основной тенденции формирования группового мнения. Имея в виду действие этих процессов, Фестингер вывел множество интересных социальных феноменов, к обсуждению которых мы перейдем в следующей главе.
Аттитюды, существующие в голове индивида, Фестингер также рассматривал как пребывающие в состоянии напряженности. Некоторые из них подкрепляют друг друга, а некоторые противоречат друг другу. Противоречивые аттитюды пребывают в состоянии напряженности, которое получило название “когнитивный диссонанс” и которое нуждается в разрешении. Аттитюды должны изменяться один за другим до тех пор, пока состояние равновесия не будет восстановлено (см. Festinger, 1957; Aronson, 1969).
Представление о напряженных системах применялось Фестингером наиболее впечатляющим образом в случаях, когда двумя конфликтующими друг с другом когнитивными элементами являлись аттитюд и отражение соответствующего поведения. Такое случается, когда человек совершает нечто, не продиктованное ни его собственными установками, ни каким-либо внешним мотивом — таким, например, как ожидание вознаграждения. Фестингер показал, что в подобной ситуации от людей можно ожидать подстраивания собственных убеждений под поведение. Так, если кто-то вынужден произнести речь, не отражающую убеждений, исповедуемых им до этого, и при этом он не получает за это деньги (или получает, но немного), то существующие у такого оратора внутренние установки смещаются в направлении требуемой от него позиции. Однако на пути данного процесса возникает непреодолимое препятствие, если за произнесение речи оратору выплачивается существенная сумма денег. В этом случае произнесение неискренней речи вполне согласуется с получаемой за это платой и человек готов признать отсутствие связи между своими прежними убеждениями и тем, что он вынужден был сказать.
Анализ феномена изменения аттитюдов и когнитивного диссонанса, предпринятый приверженцами одноименной теории, заострил всеобщее внимание на том, что представляет собой, возможно, наиболее важный вклад социальной психологии в исследование мотивации, а именно на значении воспринимаемой личной ответственности и личного выбора (Calder, Ross & Insko, 1973; de Charms, 1968; Under, Cooper & Jones, 1967). Когда люди убеждены в том, что они свободно избрали свой способ поведения как средство непосредственного выражения собственных целей и аттитюдов, социальные процессы развиваются совсем по-иному, чем в том случае, когда люди считают, что их насильно заставили вести себя подобным образом или когда их действия
Хотя представлению о напряженных системах не будет посвящено отдельной главы, однако мы будем постоянно возвращаться к нему в главе 2 в ходе обсуждения феномена власти ситуации, в главе 6 при обосновании предсказуемости социального мира, в главе 7, анализируя взаимодействие культуры и личности и пытаясь понять условия культурных изменений, а также в главе 8, анализируя участь успешных и безуспешных социальных программ.
Предсказуемость и недетерминированность
Все три фундаментальных принципа социальной психологии, рассмотренные выше, самым непосредственным образом отсылают к вопросу о предсказании поведения, в частности к вопросу о высших уровнях предсказуемости, которых могут достичь ученые, а также о типичных уровнях предсказуемости, присущих обычным людям в их повседневной социальной практике. В рамках данной книги нас, безусловно, будут волновать пути, которыми следуют и ученые, и обычные люди, прогнозируя человеческое поведение, а также существование пределов и способов повышения эффективности предсказания. Давайте же попытаемся предвосхитить наше дальнейшее обсуждение этих двух интересующих нас типов прогнозирования.
Прогнозирование поведения специалистами в области социальных наук
Думается, что в области прогнозирования поведения людей ученые до сих пор преследовали нереалистичные цели. Мы можем так никогда и не научиться предсказывать, как конкретные индивиды будут реагировать на новые для них ситуации (основываясь как на личностных оценках, так и на объективном описании ситуации). Мы можем также никогда не научиться предсказывать, как будут реагировать на эту новизну люди в целом или отдельные группы людей, поскольку ситуации и их интерпретации в высшей степени многосложны. Одним из практических следствий данного затруднения (об этом более подробно речь идет в главе 8) является то, что способы реформирования общества должны, как правило, проверяться на моделях меньшего масштаба. Это справедливо и для случаев, когда используемый способ уже доказал свою эффективность в сходном, на первый взгляд, контексте. Матрица ситуационных сил и ограничений и то, как люди их интерпретируют, может обладать едва уловимыми отличиями от известных образцов, что далеко не всегда предусматривается теми, кто планирует и осуществляет социальные программы.
Мы не чувствуем вины за наличие пределов предсказуемости, равно как и не разочаровываемся по поводу практических следствий их существования. Это не означает, что мы не в состоянии эффективно осуществлять воздействия с целью улучшения условий жизни отдельных людей, социальных групп и общества в целом. Данные ограничения лишь указывают на то, что существуют пределы наших возможностей и нужно немного поразмыслить, используя наилучшие гипотезы из тех, которые существуют в нашей науке, а также результаты ряда тщательно проведенных пилотажных исследований, прежде чем мы реализуем эти возможности.
Другая причина, по которой мы спокойно относимся к вопросу о существовании ограничений, состоит в том, что положение, сложившееся в социальных науках, не отличается фундаментально от того, которое мы имеем в естественных науках. Уже давно признано, что законы физики не позволяют нам с большой уверенностью предсказать, когда тот или иной лист упадет с дерева. И лишь не так давно физики начали осознавать пределы предсказуемости, существующие для самого широкого круга систем — таких, например, как экологические или метеорологические. Хотя некоторые эффекты и здесь весьма ясны и отличаются высокой степенью предсказуемости, однако другие эффекты в высшей степени нестабильны.