Человек из моих снов...
Шрифт:
– Эй! Все, хватыт ноги ломат, дурная! А ну лэз в телэгу!
Казалось, Лёля только и ждала того, чтобы хоть кто-нибудь уже приказал ей сделать это, потому что без каких-либо лишних слов она тут же ухватилась за руку, протянутую Джамалом, и с легкостью горной лани, совершенно не задумываясь больше о дороговизне своих брюк, запрыгнула на сено, к своим подругам, где тут же сняла туфли с ног и блаженно простонала:
– Господи, как же хорошо...
– Еще бы. Как будто кто-то заставлял тебя напяливать такие туфли в дорогу, - Нина тут же ухватилась за возможность поучить ее уму-разуму.
– Никто не заставлял, - очаровательно улыбнулась ей Лёля
– Просто я всегда должна выглядеть на все сто! Я же не знаю, где меня может поджидать встреча с тем, кто предназначен мне судьбой.
Достойных возражений против такого веского аргумента у Нины не нашлось, она молча отвела взгляд в сторону и стала наблюдать за тем, как абсолютно счастливый рыжий мальчик горделиво едет верхом на священном, по его мнению, животном - осле.
– А у вас здесь очень даже мягонько, - между тем довольно заметила Лёля и для убедительности даже несколько раз подпрыгнула на попе.
Полина улыбнулась и приобняла подругу за плечи. Очевидно было, что у Лёли снова произошла резкая смена настроения, да и отношения ко всему происходящему в целом. Еще двадцать минут назад она негодовала, ругалась и была всем недовольна, а теперь сидела рядом такая тихая и умиротворенная. Нину это жутко раздражало, и ей нужно было время, чтобы справиться с этим раздражением... А Полина, наоборот, была очень даже рада такой особенности характера своей подруги, так как именно эта черта всегда позволяла ей вовремя остановиться и не натворить настоящих глупостей.
– Куда едэм?
– Карен отвлекся от их с Джамалом разговора и повернул свое веселое усатое лицо к девушкам.
– Наверное, теперь уже в гостиницу, - подумав с секунду, ответила Поля.
– Какая гостиныца, а?
– возмутился дядюшка Джамал.
– Вы же вродэ к Марсо ехалы?
– К Филыппу Марсо?
– переспросил Карен, и его друг утвердительно кивнул.
– Но я боюсь, что сейчас уже слишком поздний час для того, чтобы наносить визиты и тревожить людей, - попыталась объяснить свою позицию Поля.
– Быть может, в его доме все уже давно спят...
– О, нэт!
– с жаром возразил ей Карен.
– Мамой кланусь, что Марсо вам ныкогда не простыт, еслы узнат, что вы приехал к нэму, а ночеват остался в гостиныца. Для нэго гост - это святой человэк! Днем лы ночью, нэ важно, его двэр всэгда открыт!
– Вы сейчас, действительно, говорите о Филиппе Марсо?
– с недоверием в голосе переспросила Поля, так как ей сложно было представить себе молодого красивого русоволосого мужчину, который настолько четко соблюдал кавказские законы гостеприимства.
– О нем, канэшна, о Филыпп!
– закивали усачи, и она лишь удивленно пожала плечами. В конце концов, им виднее, ведь они с ним хорошо знакомы, а она - совсем нет.
Прошло, наверное, еще минут двадцать, прежде чем они проехали большой мост с железными периллами, и яркий фонарик на шляпе Карена осветил высокий указатель синего цвета, свидетельствующий о том, что они наконец въезжают в город.
– Ой, кто это там стоит?
– испуганно спросила Поля, вглядываясь в темный силуэт, стоящий прямо у дороги.
– Нэ бойса, это памятнык, - успокоил ее дядюшка Джамал.
– Скулптура шахтёра. Сымвол этых мэст.
Вдоль дороги стали появляться первые очертания каких-то построек, то ли остовы домов, то ли промышленных предприятий. В темноте было трудно различить, что это были за здания, но почему-то от одного их вида становилось жутковато.
– Господи, куда мы заехали?
– шепотом ужаснулась Лёля
– Прямо Чернобыль какой-то!
– Добро пожаловат в Ткуарчал, дорогие госты!
– бодрым голосом отозвался дядюшка Джамал и, повернув голову к девушкам, изобразил поклон.
– Тепэр нам нужно ехат наверх.
– На какой еще верх?
– не поняла Полина.
– Ткуарчал имеет две части, - пояснила ей Нина.
– Нижнюю и верхнюю. Эти площадки связаны между собой кольцевой и канатной дорогами. Не забывайте, что мы сейчас находимся прямо посреди гор. А еще наверх можно взобраться по длинной лестнице, которая насчитывает около сотни ступенек. Помню, как в детстве сама прыгала по этим ступенькам, тщетно пытаясь их сосчитать, но моего запаса цифр всегда не хватало...
– Неужели здесь кто-то живет?!
– с истерическими нотами в голосе поинтересовалась Лёля.
– Кругом царит такая разруха!
– Да, Лёль, ты права. Сейчас мы видим заброшенные и полуразрушенные дома, но можешь мне поверить - раньше здесь все было по-другому, - терпеливо продолжила свой рассказ Нина, которая единственная из них имела представление о том, что представляет из себя город Ткуарчал при свете дня.
– Просто сейчас уже темно, ничего не видно, поэтому немножко и страшно. Я уверена, что днем все смотрится гораздо приветливее.
Она внимательно вглядывалась в места, которые они проезжали, пытаясь воскресить в своей памяти то, как они выглядели много лет тому назад. Ткуарчал мало напоминал город в том смысле слова, к которому они, жители крупного мегаполиса, привыкли. Здесь было тихо и как-то слишком мирно. Никакой суеты, тишина и покой. Тусклые ночные фонари желтым светом освещали пустынные и унылые улицы. Да, они проехали на своей скрипучей телеге и многоэтажные дома, но света в их окнах было очень и очень мало. Казалось, будто эти дома заселены лишь наполовину. Полина и Лёля прижались друг к другу еще теснее. За все время пути навстречу им вышло всего человека три. Из одного дома выглянул мужчина и приветливо помахал им шапкой, в ответ на что усачи тоже помахали ему. Минут через пять по дороге прошла женщина с объемной сумкой в правой руке, и еще чуть позже худосочный старик с сигаретой в зубах, стоящий на обочине, пропустил их телегу, кивнул и перешел улицу сразу после того, как они проехали. После большого шумного Питера, такое запустение и тишина не успокаивали, а вводили в некое уныние.
Однако место, куда в конце концов привезла наших туристов старая разбитая телега, управляемая двумя неунывающими кавказцами, разительно отличалось от всего того, что им удалось разглядеть в полутьме города-призрака. В конце одной из улиц они свернули на гораздо более узкую и очень неровную проселочную дорогу. Телегу здесь трясло так сильно, что казалось еще один ухаб, и она, подскочив в очередной раз, разлетится в щепки прямо в воздухе. Усталые и угрюмые серые ослики, на спине одного из которых сидел маленький рыжий мальчик, понуро тащились рядом. Девушки хихикали, глядя друг на друга, и ойкали, подпрыгивая на соломенном дне, словно голодные птенцы в гнезде при виде своей мамы-кормилицы. Эта извилистая и ухабистая дорога тянулась вверх на покрытый густой растительностью холм. Именно на этом холме, несколько обособленно, в окружении высоких и пышных деревьев стоял светлый двухэтажный дом. Вокруг дома было светло, как днем, так как целый ряд больших ярких фонарей по обе стороны прекрасно освещал просторную веранду из резного дерева и выложенную плиткой широкую площадку, ведущую к ней.