Человек из Назарета
Шрифт:
— А что это будет за Царство?
— В нем все будет не так, как в царстве кесаря. Любовь, а не страх. Не будет рабства, не будет тирании, не будет стяжательства и накопительства. Будет царство свободных душ под Богом.
Опасные слова. К Иоанну выстроилась целая очередь кающихся грешников, и с каждым днем число их росло.
— Я крещу вас водой именем Всевышнего. Пусть воды духа очистят вас от желания грешить, и пусть прошлые грехи ваши простятся вам.
Кто-то непременно возразит, что очищение от желания грешить означает также и очищение от желания делать добро. Суровые слова, трудная для понимания доктрина. Мы должны
Грехи. «Я обманывал — дал неполную меру, когда торговал в лавке… Я украл у соседа пять талантов и допустил, что обвинили его сына… Я… я… я… почувствовал сильное влечение к женщине, живущей по соседству, но я ничего такого не сделал… Я кричал на свою жену, упокой Господь ее душу, я часто бил ее… Я не соблюдал пасхальный обряд в прошлом году… Я… я… я… я… я… я… совершил грех Онана…»
Долгий день признаний и отпущения грехов. Холодная ночь под деревом или в пещере. Завтрак из печеных акрид, дикого меда и речной иорданской воды. Утром — снова обязанности исповедника, крестителя, призывающего к добродетели, пророка, предсказывающего пришествие того, кто должен явиться.
«Я ненавидела свою сноху и оговорила ее перед сыном, обвинив в неверности… Я ела запрещенное законом мясо и запивала его козьим молоком… Я совершила прелюбодеяние… Я лежу в постели, обдумывая способы и средства, которые помогут мне найти время и возможность снова и снова совершать грех, и ненавижу мужа, который храпит рядом…»
Однажды Иоанн говорил перед большой толпой, почти наполовину состоявшей из придирчивых скептиков и сомневающихся, не считая явных фарисеев и, вероятно, тех оплаченных властями Иерусалима мелких провокаторов, которые должны были подбивать его на крамольные речи.
— Чего вы от меня хотите?! — воскликнул Иоанн. — Начала конца чужеземного правления в наших святых местах? Освобождения Иерусалима из римского плена, как некоторые это называют? Нет, не это обещано. Не это будет проповедовать тот, который должен явиться. Ибо рабство, от которого страдает человек, — это рабство, которое он создает себе сам.
— Зачем ты учишь какой-то новой вере? — спросил один из фарисеев. — Разве тебе недостаточно веры наших отцов?
— Слышу голос фарисея! Вижу среди вас множество фарисеев, которые довольствуются мытьем рук перед едой и пустыми атрибутами веры, лишенными содержания. Вижу среди вас и саддукеев, которые находят Божью благодать в накопленном ими богатстве. И тем и другим, и фарисеям и саддукеям, я говорю: «Порождения ехиднины!»
Эхом отозвалось: «Хиднины… хиднины…» Опасные, очень опасные слова. Верный способ нажить врагов.
— Ехиднины! Если придете ко мне, несите достойные плоды покаяния. Не говорите про себя: «Отец наш — Авраам, и этого будет достаточно для нашего спасения». Говорю вам: Бог мог бы взять, если пожелал бы, эти камни, что у ног моих, и превратить каждый в сына Авраамова. Если же не принесете вы плоды покаяния, бойтесь секиры, которая лежит уже у корней деревьев, плодов не приносящих. Бойтесь секиры! Бойтесь быть срубленными и брошенными в огонь!
Когда Иоанн снова заговорил в подобных выражениях, к нему вежливо обратились двое чиновников из Синедриона и повели в какой-то провинциальный суд, где его ждало нечто вроде синклита местных священников, горевших желанием встретиться с ним и задать кое-какие вопросы. Когда они увидели Иоанна, их глаза широко раскрылись
— Итак, господин, кем же, по вашим словам, вы являетесь?
— Сначала скажу, кем я не являюсь. Я — не Мессия. Приход Мессии еще впереди.
— Утверждаете ли вы, что вы пророк Илия, явившийся снова?
— Нет, не утверждаю.
— Тогда кто же вы?
— Я — глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему [84] . Я не Илия, явившийся снова, но исполняю слова, Илией сказанные.
— По чьему же поручению вы выполняете эту церемонию, которую называете крещением водой?
84
Мат., 3, 3.
— По поручению того, кто придет. Того, у которого я недостоин развязать ремень обуви. Я крещу водою, он же будет крестить огнем Духа Святого. Лопата его в руке его, и он очистит гумно свое и соберет пшеницу в житницу свою, а солому сожжет огнем неугасимым [85] .
— Вы имеете в виду Мессию?
Иоанн не ответил, но лишь склонил голову.
— Оставьте нас ненадолго. Мы должны относительно вас посоветоваться.
Иоанн, теперь уже с поднятой головой, вышел. Они совещались.
85
Лук., 3, 17.
— Довольно безобидный, мне кажется. Сумасшедший, конечно.
— Он выступает против освященных веками основ веры. Рассуждает о лицемерии, умывании рук и прочем. Пользуется такими словами, как «ехидна»и «мерзость запустения пред Богом».
— Нам это известно, но не чувствует ли кто-то из вас во всем этом запаха ереси?
— Ересь, — взмах опахалом, — всегда трудно доказать. Не забывайте, что он священник. Добровольно он не признает за собой ереси. За внешность мы также не можем осудить его. Внешность, можно сказать, пророческая.Перед нами, конечно, источник опасности, но вряд ли эта опасность религиозногохарактера.
— Тогда, может быть, источник общественной опасности?
— Уместное определение. По крайней мере, обвинение может пойти по этой линии. Он уже вел дерзкие речи, но был достаточно осторожен и ограничивался лишь общими рассуждениями о том, что в Галилее имеют место определенные нарушения, скажем так, норм супружества.
— Ага, значит, ты хочешь сказать…
— Именно это я и хочу сказать. Пусть им займутся гражданские власти.
— Позвать его и сказать, что он может идти?