Человек из пробирки
Шрифт:
– А вы, простите, кто будете?
– спросил профессор Лидочку.
– Жена, - несколько робея, сказала Лидочка.
– Колесникова Лидия Ивановна.
– Простите, чья жена?
– любезно осведомился Семен Миронович.
– Вот его, - простодушно сказала Лидочка, кивнув на Володю, и смутилась еще больше, увидев новую улыбку на добродушной физиономии Семена Мироновича.
Усмехнулся и профессор, стряхивая пепел в бронзовую пепельницу.
– Кто будет делать сообщение?
– спросил он.
– Разрешите мне, - сказал капитан Гринько, поднимаясь.
– Пожалуйста, -
– Да вы сидите, - сказал он, махнув рукой с сигаретой.
– Я думаю, товарищи не будут возражать.
Капитан сел, не торопясь раскрыл папку с листками и, откашлявшись, начал читать протокол - ровным голосом, негромко, не прерывая чтения и не поднимая головы. Протокол был написан простым слогом, точно и по существу без ненужных подробностей и в то же время с сообщением главного, без чего картина событий была бы неполной. Можно было подумать, что составляли его сами задержанные, а не работники милиции. "Наверное, Соселия писал", решила Лидочка, глядя с симпатией на погруженного в думы следователя. "Переживает за жену". Она уже поняла, что Соселия не сердится на них за отказ, и теперь очень на него рассчитывала.
...И снова, как в милиции, когда говорил Володя, Лидочка стала потихоньку наблюдать за присутствующими, пытаясь догадаться, кто как относится к сообщению капитана.
Иконников сидел с безучастным видом, попыхивая сигаретой. Курчавый Семен Миронович, чтобы лучше слышать, специально повернулся к капитану, облокотившись о спинку стула. На его лице с самого начала появилась улыбка неопределенного значения, да так и держалась все время, пока читал капитан.
Виктор Иванович, наоборот, сидел серьезный, даже хмурый ж двумя пальцами методически поглаживал свою шкиперскую бородку. Время от времени его рыхлое белое лицо с щербинками передергивала легкая гримаса, как у знатока музыки, услышавшего фальшивую ноту в музыкальном произведении. Было видно, что слушает он с большим вниманием. Лидочка подумала, что человек он, наверное, въедливый, любящий точные формулировки, и, наверное, будет придираться больше всех.
Стулов, кажется, совсем не слушал капитана, только стриг глазами собравшихся и часто шептал на ухо Владимиру Сергеевичу. Все это Лидочке не понравилось.
Очень не понравилось...
Капитан захлопнул папку и поднял голову, глядя на ученых. Некоторое время в комнате царило выжидательное молчание. Виктор Иванович все поглаживал свою бородку, а Семен Миронович, поблескивая очками, посматривал на окружающих. Глянул на шефа и, поймав что-то там такое в его глазах, весело заговорил, обращаясь сразу ко всем собравшимся: -Товарищи, я очень ценю юмор и должен отметить, что все сделано блестяще. Но скажите, пожалуйста, кто из вас режиссер и где находится скрытая камера? Насколько я понял, идет съемка какого-то оригинального фильма. Может быть, это что-то, связанное с нашим Чарсп?
– он кивнул в сторону макета.
Стулов поднял руку, как школьник, и, не дожидаясь разрешения, встал.
– Товарищи!-заговорил он своим резким сорочьим голосом, обращаясь к сотрудникам профессора.
– Насколько я понял, Роман Николаевич решил не посвящать вас в подробности нашей предварительной беседы (он стрельнул глазом в сторону
Вместо Гринько поднялся Соселия с дипломатом в руках. Он положил чемодан на стол и вынул из него листки с отпечатками и лупу, присовокупив: "Если сомневаетесь в подлинности, можно повторить при вас".
– А вы садитесь, вы не нужны, - довольно резко сказал он Стулову.
Пока ученые разглядывали отпечатки, он обратился к Колесниковым: Придется еще раз раздеться.
– Еще так еще, - послушно согласился Володя, а Владимир Сергеевич нахмурился и, ничего не сказав, стал расстегивать пиджак. Через пять минут двойники стояли голые по пояс перед учеными, которые после знакомства с отпечатками сразу посерьезнели.
– Давайте-ка еще по отпечатку с большого пальца и шрама, - сказал Иконников, остро и цепко разглядывая двойников.
Повторные отпечатки окончательно изменили настроение ученых.
– Что бы это могло значить?
– задал вопрос Иконников, глядя на сотрудников.
– Исключение, подтверждающее правило.
– В самом деле, один раз в мире отпечатки имеют право повториться.
– А шрам?
– Пластическая операция.
– Эту версию можете отбросить, - вмешался Соселия в разговор ученых. Современная хирургия не в состоянии добиться такой идентичности.
– Пусть тела осмотрят, - сказал со своего места капитан Гринько.
– Да, пусть осмотрят трупы, это кое-что прояснит, - с насмешливой серьезностью прибавил Володя.
Профессор блеснул нa него льдинками глаз и поднялся из-за стола. Встали и сотрудники. Все трое внимательно разглядывали неподвижно стоявших двойников.
– Там у них на спинах целая география, - снова сказал капитан Гринько.
...Иконников стоял с серьезным лицом, скрестив на груди руки.
– Надеюсь, можно одеваться?
– не теряя достоинства, сказал Владимир Сергеевич.
– Да, пожалуйста.
Профессор постоял еще с полминуты, и, повернувшись на каблуках, пошел к своему столу. Здесь он снова закурил свою сигарету, пыхнул дымком, глядя на сотрудников, севших на свои места.
– Какие будут идеи?
– Близнецы, - с некоторой резкостью сказал Виктор Иванович.
– Ничего лучшего предложить не могу.
– А шрамы?
– Мне легче допустить возможность подделки шрама, чем целого человека.
– Логично!
– сказал Семен Миронович, блеснув очками.
– Но неплодотворно, так как не приближает к решению проблемы. Вот товарищ следователь выразил сомнение в возможности такой точной имитации (профессор указал трубочкой на Соселию), и я полностью разделяю его мнение.
– Тогда мы заходим в тупик!
– пожал плечом Семен Миронович.
В разговор вмешался Володя.
– Никакого тупика нет, - сказал он, натягивая свитер.- Все, что написано в протоколе,-чистая правда. Двойник изготовлен искусственным путем и представляет собой точную молекулярную копию оригинала, то есть меня.