Человек из пропавшей страны

Шансов Григорий

– В армии где служил?

– Я еще не был. Мне семнадцать, скоро восемнадцать.

В спортзале послышались смешки.

– На вид ты старше. Грушу бить умеешь?

– Умею, – ответил Сафаров, хотя занимался с боксерской грушей всего пару раз в школьном спортзале.

Фрол махнул рукой на ближайшую боксерскую грушу.

– Покажи как бить умеешь, –

шепотом подсказал один из мальчишек.

Сафаров, решив следующий раз быть осторожнее в словах, подошел к тяжелому кожаному мешку, набитому песком, пару раз для пробы стукнул кулаком, чуть отошел и врезал со всей силы. Раздался глухой удар. Ему показалось, что он попал по бетону, смягченному тоненьким слоем кожи. Подавив гримасу боли, он ударил еще несколько раз.

– Сойдет пока, – усмехнулся Фрол. – Глухарь говорит, что дерешься, как зверь. Француз, дай перчатки.

Здоровяк с кулаками, похожими на кувалды, снял с гвоздя две пары перчаток. Лысый Краб встал напротив Сафарова, надел перчатки и не стал зашнуровывать. Сафарову помогли зашнуроваться. Глухарев не переставал ухмыляться. Все предвкушали неплохое шоу.

Выбора у Сафарова, в принципе, не было. Отказаться? Что-то подсказывало, что здесь такое не приветствуется. Да и хотелось идти до конца. Доказать себе, что есть внутри некий стержень, характер, что не слабаком вырос. Сафаров поднял руки, закрывая лицо и корпус, глядя поверх перчаток на пританцовывающего противника. Неожиданно прилетел первый удар, Сафаров покачнулся, но устоял. Губа горела огнем. Следующие удары он смог каким-то чудом заблокировать. И почуяв, как ему показалось, брешь в защите, ринулся в атаку. Лысый ловко ушел в сторону, затем еще, и в голову Сафарову прилетела нога. В голове раздался жуткий звон, который продолжался все то время, пока он летел на пол и затем пытался снова встать.

– Все, хватит, не надо было ногой, – рассмеялся Фрол.

– Да я бы его и рукой ушатал. Он просто мне под ногу хорошо встал, – ответил Краб, отдавая перчатки мальчишке.

– Все нормально, – Сафаров с трудом поднялся, держась

за стенку и еле шевеля разбитыми губами, – он тихо… ударил, вполсилы… только. А так… убил бы… к чертям. Ничего себе удар.

– Это он может, – ответил Фрол. – Ладно, драться научишься, задатки есть. Скажи, ты хоть знаешь, чем мы занимаемся?

– Берете деньги с торгашей за защиту, – сплевывая кровь в ведро для мусора, ответил Марат.

– Это ты правильно сказал, твоя роль будет такая. Задача проще простого. Взял деньги, принес мне. Работать будешь с ним, – он кивнул на Краба. – Я плачу процент. Жрать будешь сладко, жить красиво, девок лапать много. Но учти, у нас круговая порука. От нас никуда не уйдешь. Даже не думай. Да, и еще, – Фрол встал, подошел вплотную и посмотрел прямо в глаза, – из денег не брать ни рубля! Все, что ты будешь иметь, получишь от меня или бухгалтера. За воровство наказываем. А за предательство – убиваем, усек?

Фрол повернулся к парню в кремовых штанах, которого Сафаров на рынке видел в паре с Лысым:

– Пижон, ты займешься другим делом. С рынком завязывай, вот тебе и смена пришла.

Вот так, уехав поступать в институт, Сафаров поступил в рэкетиры. И поначалу в новой деятельности ему нравилось все.

Глава 14. Первые дни на новой работе

Лысого на самом деле звали Сергеем. Когда Сереже стукнул годик, его отец ушел в другую семью. Мать не работала ни дня, но одевалась элегантно, часто бывала в ресторанах, а также знала многих ключевых фигур в городе. Откуда у нее были деньги, никто не знал. Иногда в ней просыпался материнский инстинкт, и она интересовалась, а где же Сереженька, почему так поздно играет на улице, кушал ли он сегодня, а потом снова пропадала на несколько дней. У Сережи был с собой ключ от квартиры, и в отсутствие мамы он вел хозяйство сам. Мыл пол, стирал свои вещи, варил картошку и пельмени, и много времени проводил на улице.

Конец ознакомительного фрагмента.