Человек из пропавшей страны
Шрифт:
– У девушки?
– Не, у пацанов наших, из деревни.
Они выпили ликера.
– Фу, сладкий какой, – поморщилась она.
– А что за поклонник у тебя? Кто он? – спросил Марат.
– Да, так, есть тут один. Он старше меня на десять лет. Торгует сухофруктами. Цветы всегда дарит. Розы. Красные.
– Красные розы, если я не ошибаюсь, это символ страстной любви к женщине. И что ты чувствуешь в ответ?
– Ничего, – хмыкнула она, – пусть себе дарит, если ему нравится.
– Но ведь он думает, что ты принимаешь ухаживания.
– Ой, я не знаю. Он мне не нравится. Я с ним не гуляю.
– Ладно, пусть дарит, а мы будем пить его ликер, – Марат налил еще по одной и философски заключил, – как жесток этот мир!
– Ты это к чему?
– Ну вот, твой поклонник любит тебя, а ты его нет.
– Хм, я же не виновата. А может я вообще никого и никогда в жизни не полюблю?
– Говорят, что любовь – это страдания. Так что лучше не влюбляйся.
– Но ты же не прикажешь сердцу, – она запнулась. – А ты любил кого-нибудь?
Сафаров закинул ноги на табурет и, прикрыв глаза, блаженно улыбнулся:
– Да.
– Расскажи.
Он задумчиво покрутил на столе граненую стопку с ликером, разглядывая блики.
– Ну, в детском садике… Ее звали Даша Малинова.
– В детском саде не считается, – хихикнула Светка и все же загнула палец для счета.
– Ну, потом в школе, во втором классе. Юлька Халтурина.
– Это тоже не считается, – тем не менее загнула второй палец. – А сейчас? Ты сейчас кого-нибудь любишь?
Светка придвинулась к нему и посмотрела в глаза.
– Сейчас нет, – обманул он, потому что недосягаемый образ Нелли стоял перед глазами и сжимал сердце. Но он не рассказал.
– А как ты ко мне относишься? – ее голос дрогнул.
– Уже не знаю, – ответил он, глядя на нее.
– Я тебе нравлюсь? – спросила она, чувствуя головокружение и жар во всем теле.
– Да, нравишься.
Светка неожиданно оказалась совсем близко и между ними случился первый неловкий поцелуй. Затем еще и еще. Гормоны исправно заиграли свою мелодию, против которой мало кто устоит. Потом они были в спальне. Когда он уснул, на улице стало светать. В июне на Урале светлеет рано. А она смотрела на него вблизи и улыбалась. И тут же корила себя. И снова оправдывала. А потом незаметно и сама провалилась в сон.
Проснулись после обеда. Светка заторопилась, ожидая встретить дома взволнованную мать. Увидев дочь в окно, как говорится, в целости и сохранности, мать вышла навстречу:
– Это где ты до сих пор гуляешь? Наташка, подруга твоя, вон дома давно.
– Мам, все хорошо, не переживай.
– Где ты гуляла? С кем?
– Не важно мам. Я спать хочу.
Лавочкина зашла в дом и легла на диван. Мать почувствовала, что с дочерью что-то не так. Зайдя следом, она села на край дивана, потрогала ей лоб, вздохнула и сказала:
– Эй, смотри мне, в подоле не принеси.
– Нет, мам, все хорошо, – она погладила ее натруженную шершавую ладонь.
Про ключ от дома
Вечером они снова встретились в том же доме. Светка принесла с собой кофе. Настоящий, молотый, дефицит в те годы. Всего горсточку, ровно на одну чашку. Когда стемнело, они вышли во двор, вынесли стулья, заварили кофе и стали смотреть на звезды.
– Постой, не пей пока кофе, – попросил Марат.
– Почему? – Светка удивилась.
– Знаешь, что такое “кофейный поцелуй”?
– Нет, – она улыбнулась.
Он отпил немного из чашки и поцеловал ее.
– Чувствуешь?
– Ты пахнешь кофе, и горячий такой. Еще хочу.
– Теперь ты.
Она поцеловала его.
– Мм, клева.
– А кто тебе показал это? – она посмотрела с хитрецой.
– Придумал, только что, – ответил он и показал на звезды. – Смотри, вот это Сириус. А это Бетельгейзе, он красноватый. А это Мицар, а рядом маленькая Алькор.
– А это? – она показала пальцем на яркую точку.
– Это Марс.
– А там есть марсиане?
– Конечно есть, вон тебе привет передают.
Светка доверчиво замолчала, словно постаралась увидеть марсиан с приветом для нее.
– Марат, мне сегодня надо дома ночевать. Мама не разрешает до утра пропадать. Она не знает, что мы здесь, – грустно сказала она.
– Ей кто-нибудь расскажет, что в доме горит свет. И она догадается.
– Давай выключим.
– Давай.
Они зашли в дом, выключили свет, открыли шторы, чтобы немного от уличных фонарей попадало в комнату, включили музыку и стали танцевать. Уже за полночь Марат ее проводил. Светка настояла, чтобы он не заходил в район Березки.
– Я не боюсь их, – возразил Сафаров.
– Нет, я дойду. Не провожай, – настаивала она.
– Ладно, только я буду смотреть, дошла ты или нет.
Марат остался стоять в кромешной темноте, глядя на ее светлый силуэт, пока наконец она не зашла во двор, освещенный лампочкой на крыльце и не махнула рукой.
В следующий вечер, как только он вошел во двор дома тети, она вышла навстречу и обняла его. Они долго стояли в душистой прохладе, наполненной ароматами полевых цветов и стрекотанием вечерних кузнечиков.
– Я так соскучилась. Весь день думала о тебе. Не могла дождаться, когда мы встретимся.
Он принес шоколадку Баунти с кокосовой начинкой, и они испробовали кокосовый поцелуй. Она принесла половинку пирога с лесной клубникой. Решив больше не прятаться от соседей, ведь в деревне все рано или поздно становится известным, они включили свет в доме и пили чай на кухне. Марат пустился в длинные юношеские рассуждения, а Светка смотрела и не слышала. Ей нравился его голос, его взгляд, его скупая улыбка, его присутствие и то чувство, которое возникало в ней всякий раз, когда он рядом. С ним было как-то легко и просто. Безопасно. И она гнала от себя мысли о скором расставании.