Человек из тени
Шрифт:
— А пошла ты, Смоуки. — Он покачал головой. — У тебя душа как алмаз.
— Что ты хочешь этим сказать, черт побери? — возмутилась я.
Он скорчил гримасу.
— Я хочу сказать, что у тебя прекрасная душа, Смоуки. Прекрасная, как алмаз. И такая же твердая и холодная.
Эти слова были настолько обидными, что весь мой гнев улетучился. Мэтту жесткость была несвойственна. Она всегда была моей прерогативой, и почувствовать ее на своей шкуре было непривычно. И еще: где-то в глубине души шевелилось сомнение, страх, что,
— Пошло оно все, — сказал он и затопал по лестнице наверх, оставив меня в темной гостиной.
Разумеется, мы помирились. Пережили тот период. Для того и нужна любовь. Любовь — это не романтика и страсть. Это прежде всего умение прощать. Это когда вы принимаете абсолютно все в другом человеке, все хорошее и плохое, а этот человек все принимает в вас, и вы знаете, что хотите разделить с этим человеком свою жизнь. Знать худшее о другом человеке и все равно любить его всей душой. И знать, что этот человек разделяет ваши чувства.
Это ощущение безопасности и силы. И коль скоро вы этого добились, романтика и страсть не ослепляют. Ваше чувство неуязвимо и вечно.
Вечно в том смысле, что до вашей смерти.
Я не проснулась после этого сна с криком. Просто проснулась. Почувствовала слезы на щеках. Я дала им высохнуть, прислушиваясь к собственному дыханию. Затем снова заснула.
36
— Ты так и не был дома, верно? — спрашиваю я у Лео.
Он смотрит на меня красными глазами и что-то бормочет.
— Сам виноват. Слушайте, — обращаюсь я к присутствующим. — Келли и Алан будут со мной на парковочной стоянке. Лео и Джеймс, я хочу, чтобы вы продолжали делать то, что делали.
В ответ они кивают.
— Пошли.
Сапер показывает свою бляху. Его зовут Регги Гантц. Ему под тридцать. У него скучающий вид и твердый взгляд.
— Специальный агент Барретт. Покажите, чем располагаете.
Он ведет меня к армейскому фургону и открывает его. Вынимает оттуда лэптоп и нечто похожее на большую кинокамеру.
— Это главное. Портативная цифровая рентгеновская установка. Передает изображение содержимого пакета на экран лэптопа. Поскольку вы сказали, что пакет наверняка перешлют через третье лицо, мы не стали беспокоиться насчет возможности приведения бомбы в действие движением. Он ведь не захочет, чтобы она взорвалась по дороге сюда.
— Разумно.
— Значит, сначала рентген. Затем я воспользуюсь «нюхальщиком». Я потру пакет хлопчатобумажной ветошью. Затем «нюхальщик» с помощью спектрометрии определит, есть ли там следы элементов. В результате мы будем практически уверены, есть там бомба или нет.
Я одобрительно киваю.
— Мы не знаем, когда именно доставят посылку, так что устраивайтесь
Он прикладывает пальцы к фуражке в салюте и молча возвращается к своему фургону. Мистер Лаконичность.
Я в уме повторяю наш план. Водитель приедет, чтобы доставить пакет. Мы его задерживаем, чтобы снять отпечатки пальцев. Пакет будет осмотрен Регги, и когда он даст добро, мы с Аланом быстро отвезем пакет в криминалистическую лабораторию. Они поищут отпечатки и с помощью пылесоса соберут все возможные улики. Пакет сфотографируют. Только после этого его содержимое передадут нам.
Эта приверженность к определенной процедуре одновременно наше достоинство и недостаток. На обработку того, что у преступника занимает минуты или часы, у нас порой уходят дни. Мы всегда медленнее. Но мы обязательно находим все, что оставляет преступник. Наша способность интерпретировать даже самые мелкие улики по-настоящему пугает. Скоро преступникам придется работать в космических скафандрах, чтобы не оставлять никаких следов. Но даже и в этом случае мы сможем догадаться, что преступник носил скафандр.
Отсутствие улик говорит о многом. Прежде всего, что преступник обладает хотя бы минимальными познаниями в полицейской и судебной практике. Это позволяет проникнуть в методологию и психологию убийцы. Какой он — образованный, собранный и терпеливый или невежественный, суетливый и безумный? Об этом говорят улики или их отсутствие.
— Эй, — говорит Алан. — Думаю, это то, чего мы ждем.
Я вижу подъезжающий фургон для перевозки почты. Фургон останавливается перед зданием. Мне виден водитель, молодой блондин с пушистой бородкой, он смотрит на нашу компанию с явным беспокойством. Я его не виню. Он скорее всего не привык, что его встречает целый контингент серьезных людей довольно устрашающего вида. Я подхожу к дверце фургона и жестом прошу водителя опустить стекло.
— ФБР, — говорю я, показывая свое удостоверение. — У вас пакет по этому адресу?
— А, да. Там, сзади. А в чем дело?
— Этот пакет — вещественное доказательство, мистер?..
— О, Джедедая. Джедедая Паттерсон.
— Мне нужно, чтобы вы вышли из фургона, мистер Паттерсон. Этот пакет послан преступником, которого мы преследуем.
У него отвисает челюсть.
— Правда?
— Да. Мы должны взять отпечатки ваших пальцев, сэр. Пожалуйста, выйдите из фургона.
— Мои отпечатки? Зачем?
Я заставляю себя сохранять терпение.
— Мы будем проверять отпечатки пальцев на пакете. Нам нужно знать, какие принадлежат вам, а какие преступнику.
До него наконец доходит.
— А… да, я понял.
— Выйдите, пожалуйста, из фургона. — Мое терпение кончается. — Быстро.
Возможно, он это чувствует, потому что открывает дверцу и вылезает.
— Спасибо, мистер Паттерсон. Пожалуйста, подойдите к агенту Вашингтону, он возьмет у вас отпечатки.