Человек, который не мог дрожать (= Человек без страха)
Шрифт:
– Господи, смотрите! Она сдвинулась!
Я и не подозревал, что легкие Гвинет, обычно говорившей тихим голосом, такие мощные. От ее крика, вначале похожего на всхлип, а затем превратившегося в хриплый визг, я вздрогнул. Меня бросило в пот, а Энди закачался и спрыгнул со стула. Лицо его стало совершенно белым. На крик сбежались все, кто был в холле: Мартин Кларк, инспектор Эллиот и Джулиан Эндерби.
Позади Гвинет раздался твердый и не терпящий возражений голос Кларка:
– Что здесь происходит? Что сдвинулось?
– Люстра сдвинулась!- крикнула Гвинет
– Дорогая Гвинет! Нет там никакой руки. Посмотрите сами.
– Почему же нет?- спокойно спросила Тэсс.- Почему это не может быть та же рука, которая схватила меня за щиколотку вчера вечером у входа в дом?
Версия, что мы имеем дело с рукой, всего лишь с рукой - маленькой, сухонькой, выжидающей, дергающей вас, когда вы меньше всего этого ждете,была отнюдь не утешительной, но совершенно не заинтересовала инспектора Эллиота. Пробившись сквозь группу у дверей, он вошел в столовую и широким шагом подошел к доктору Феллу.
– Что случилось, сэр?- требовательно спросил он.- Вы смотрели на люстру. Она двигалась?
Доктор кивнул своей массивной головой:
– О да. Как револьвер. Как стул. Как пальцы у входа. Она двигалась.
Глава 13
– А теперь, доктор, вы, полагаю, сообщите нам свое мнение,- предложил Кларк.
Наверное, никому и в голову не могло прийти, что после всего произошедшего мы могли бы спокойно сидеть и пить чай. А почему бы и нет? Мы сели вокруг большого стола; Гвинет Логан восседала во главе, рядом с огромным чайником, и разливала чай в чашки. Только Джулиан Эндерби отказался присоединиться: он был рассержен и, вызывающе посмотрев на нас, удалился из столовой. И Эллиот, и инспектор Граймз разместились за столом, несмотря на протесты и смущенное покашливание последнего.
Эллиот всем своим видом показывал, что обсуждение откладывается, но, только мы расслабились, откинувшись на стульях, Кларк выпалил свой вопрос.
Доктор Фелл доброжелательно и как-то по-домашнему крякнул; скованность его исчезла. С лучезарной улыбкой он возвышался над столом, словно Санта-Клаус с салфеткой за воротом.
– Свое мнение,- задумчиво проговорил доктор Фелл.- Почему бы и нет вполне могу! Возможно, оно прояснит дело, если мне будет позволено сказать кое-что. Это привилегия, которой мне не часто доводится воспользоваться.
– Хотите сказать, знаете, что сделало это?
Я сидел рядом с Тэсс, и с моего места была видна лишь часть лица Гвинет. Движения ее рук были удивительно твердыми для женщины, только что испытавшей ужасный испуг.
– Думаю, мы условимся,- с улыбкой проговорил Кларк,- что это - проделки Рукастого Эрика. Для удобства ему необходимо дать какое-то имя. Так будем звать его Эрик?
– Не говорите таких ужасных вещей!- вскинула голову Гвинет.- Сколько вам кусочков, доктор Фелл?
– А? О! Один, пожалуйста. Так вот. Что, по-вашему, было главной загадкой - проблемой, к которой мы не можем подобрать ключа? Я вам отвечу: проблема Лонгвудов. Я не могу понять Лонгвудов.
– Лонгвудов?
– Оглянитесь вокруг.- Он повернул голову.- Более
Кларк слушал доктора с явным интересом, глядя на него своими проницательными глазами. Знаком показав Гвинет, чтобы та положила ему два кусочка сахару, он, не отрывая глаз от доктора Фелла, взял из ее рук чашку.
– Не является ли такой взгляд несколько... эзотерическим?
– Нет, черт возьми!- Доктор Фелл хлопнув по столу так, что зазвенела посуда.- В этом - ключ ко всему, если мы вообще можем ухватиться за что-то. Пока, однако, ухватиться не за что. Где хобби дяди Мортимера? Где рукоделие тети Сюзанны? Какова причина появления призраков?
Похоже, Лонгвуды представляли собой удивительно бесцветную массу.
Кларк ухмыльнулся:
– Осторожно, а то Рукастый Эрик услышит. Сейчас как кинет что-нибудь из-за серванта в знак протеста.
Тэсс невольно повернулась к серванту.
– Верно,- продолжал доктор Фелл.- Примерно сто лет назад один из Лонгвудов - Норберт - принял ужасную смерть. И все же, что мы о нем знаем? Кроме того, что он имел тайные связи с чертями, наркотиками и врачами,ничего. Никакой четкой картины, за исключением бакенбард и неясных медицинских и научных интересов. Как он жил и как умер? О нем даже легенд не осталось.
Вдруг я почувствовал скрытое и, готов поклясться, довольно глубокое сопротивление. При этих словах доктора Фелла Тэсс метнула на него быстрей взгляд и, слегка покраснев, произнесла:
– Мне ничего не известно об этом, но разве не стала смерть Норберта началом истории того, кто хватает за щиколотку?
– Да, это так,- подтвердил Кларк.
– И мертвеца с поцарапанным лицом?- спросил доктор Фелл.
– Да, стала.
Какое-то время доктор Фелл молча помешивал чай. Остальные тоже молчали. Тэсс, Эллиоту и Граймзу передали наполненные чашки. Можно сказать, что дальнейший разговор о легендах был немой сценой, во время которой ученые люди - за столом их было в изобилии - просто обменивались выразительными взглядами. И все же я обратил внимание, что плечи инспектора Эллиота напряглись, а глаза вновь обрели присущую им цепкую наблюдательность.
– И наконец,- прервал доктор Фелл затянувшуюся паузу,- есть смерть дворецкого, произошедшая семнадцать лет назад.- Он громко и особенно выразительно произнес эту фразу.- Обратите внимание: это было всего лишь семнадцать лет назад! Пустяк по сравнению с длинной историей дома. В то время хозяином здесь был последний из Лонгвудов. Но что мы знаем о нем? Опять же абсолютно ничего.
– Я могу рассказать вам, сэр,- кашлянув, вызвался инспектор Граймз.
– Да что вы! Вы его знали?
– Я хорошо его знал, и трудно представить себе более приятного джентльмена, поэтому все мы страшно огорчились, когда произошло несчастье.