Человек, который не знал страха
Шрифт:
«Aequam memento rebus in ardtiis» («Приятель, постарайся остаться равнодушным»), – говорил он сам себе, непринужденно входя в зал ресторана и рассеянно переводя глаза с одного стола на другой, выискивая место поудобнее. Обычно он предпочитал стол, за которым сидел одиночный посетитель, или же такой, который располагался поближе к какой-либо шумной компании, уже изрядно захмелевшей. В первом случае легче было познакомиться с соседом по столу, во втором имелась возможность слышать разговор немцев.
Лейтенант Зиберт, по свидетельству его коллег, был тактичен, учтив, представителен и ненавязчив. Он точно угадывал момент, когда следовало представиться своему соседу, чувствовал, что тот готов первым начать
Терпение, сдержанность, видимое безразличие. Вопрос, заданный раньше времени или в неудачной форме, мог привлечь к нему внимание, а то и вызвать подозрение. Нельзя было спрашивать о вещах, очевидных для офицера вермахта.
Несомненное обаяние, чувство такта и меры, естественная коммуникабельность позволили Кузнецову завязать первые знакомства и закрепить их. Кузнецов особенно пришелся по душе коменданту полевой жандармерии Ришарду, которому нравилось общество щедрого и изысканного лейтенанта, тем более что у него всегда можно было одолжить сотню-другую марок.
Ришард обожал женское общество и, веселые компании и был большой любитель потрепать языком. Однажды он подробно рассказал Кузнецову о предстоящей массовой облаве в Ровно и окрестностях; в другой раз назвал ему пароль для свободного хождения по ночному городу.
Эти и другие сведения Кузнецов немедленно передавал в отряд для своевременного принятия необходимых мер. В отряд также направлялись многочисленные сведения о дислокации и передвижении немецких воинских частей и много другой ценной информации.
В один прохладный дождливый вечер лейтенант Зиберт сидел в зале ресторана «Дойчегофф», заполненного почти до отказа. Правда, за столом, который занимали они с Ришардом, оставалось два свободных места. Командир жандармерии Ришард пил ром стопку за стопкой, не переставая жаловаться на некоего мифического обер-лейтенанта Фридриха Хойзингера, который вот уже два месяца якобы не возвращает ему долг. Просто как в воду канул, а ему деньги нужны позарез, так как он познакомился с красивой девушкой из числа фольксдойче. У него в отношении этой девушки самые честные намерения. Завтра вечером он должен встретиться с ней.
Кузнецов делал вид, что сочувствует Ришарду. В это время к столу подошли два офицера.
– Не позволят ли господа офицеры сесть за их стол? – обратился к Зиберту и Ришарду высокий майор крепкого телосложения. Он был в полевой форме. Рядом с ним стоял невысокий худощавый капитан с мелкими чертами лица.
– Рады гостям, господин майор! – ответил Зиберт. – гости – украшение дома, – добавил он с приветливой улыбкой.
Майор и капитан, очевидно, уже угощались где-то – от них сильно пахло спиртным. Майор сел рядом с Ришардом, вынул пачку дорогих египетских сигарет и угостил присутствующих. Они закурили. Внимание Зиберта привлекло лицо майора: в нескольких местах оно было изборождено багровыми шрамами. Майор производил впечатление незаурядного человека, привыкшего к опасностям и трудностям. Судя по всему, он был при деньгах – последовали заказы дорогих французских вин и щедрые чаевые официанту.
На свою квартиру в доме Ивана Приходько Кузнецов вернулся глубокой ночью. Он был удовлетворен полученной информацией и сразу же составил донесение командиру отряда Медведеву, в котором говорилось:
«Судя по всему, в Ровно находится специальная диверсионная группа Вильгельма Канариса. [10] Она имеет важную задачу относительно Кавказа… Гитлеровцы намереваются неожиданным нападением захватить нефтепромыслы Баку или взорвать их. Сведения получены из личного разговора с нацистским майором Йоханом Зелером и капитаном Вагнером,
Николай Грачев».
10
[x] Фридрих Вильгельм Канарис (1887–1945) – адмирал, начальник управления военной разведки и контрразведки (абвера) гитлеровской Германии. За участие в 1944 г. в заговоре против Гитлера был казнен. – Прим. пер.
Донесение Кузнецова было немедленно передано в Центр по радио.
К тому времени Москва уже располагала аналогичными сведениями, полученными из других источников. Так, английский посол в СССР А. КларКер передал наркому иностранных дел В. Молотову следующий документ:
«Строго секретное и личное послание от премьер-министра г-на Уинстона Черчилля г-ну Сталину.
1. Из того же самого источника, который был использован для того, чтобы предупредить Вас о предстоящем нападении на Россию полтора года тому назад, я получил следующую информацию. Я полагаю, что этот источник заслуживает абсолютного доверия. Пожалуйста, пусть это будет только для Вашего сведения.
Начало:
«Немцы уже назначили адмирала, которому будут поручены военно-морские операции на Каспийском море. Они избрали Махачкалу в качестве своей главной военно-морской базы. Около 20 судов, включая итальянские подводные лодки, итальянские торпедные катера и тральщики, должны быть доставлены по железной дороге из Мариуполя на Каспий, как только будет открыта линия. Ввиду замерзания Азовского моря подводные лодки будут погружены до окончания строительства железнодорожной линии».
Вскоре И. Сталин получил от У. Черчилля очередное послание, в котором, в частности, говорилось:
«Не сомневаюсь, Вам известно о том, что, если Гитлер потеряет надежду взять Баку, он будет пытаться разрушить его с воздуха.
Прошу Вас доверять моей информации».
Советский посол в Великобритании Иван Майский передал позднее Антони Идену ответное послание Сталина Черчиллю:
«Личное послание от премьера Сталина премьер-министру Черчиллю.
Нас очень радуют Ваши успехи в Ливии и успешное начало операции «Факел». Желаю полного успеха.
Благодарю за предупреждение насчет Баку. Нами принимаются меры отпора».
Кузнецов обладал удивительной интуицией и способностью войти в контакт с интересующим его человеком, вызвать его на откровенный разговор. Таким путем он неоднократно получал тайные сведения кардинального значения. Одной из таких тайн были планы Канариса на Кавказе.
Немецко-фашистские войска на Северном Кавказе были разгромлены.
Гитлеровские генералы в своих мемуарах пытаются свалить вину за поражение на Кавказе на Гитлера. Они ссылаются на то, что операция на Кавказе была «недостаточно подготовлена», что «неожиданно» трудными оказались географические условия этого района. Одним словом, генералы «ни в чем не виноваты».
Осенью 1942 года после краха операций «Эдельвейс» и «Тамара», имевших целью захват Кавказа, фашистское руководство провело совещание на высшем уровне. На совещании присутствовали: Гитлер, Геринг, Гиммлер, Кейтель, Борман, Йодль, Миллер, Канарис, Манштейн и другие.
– Повторяется история первой мировой войны, – раздраженно заявил Герман Геринг. – Немцы снова испытывают голод на горючее, тогда как у наших противников его достаточно. Что нам делать после неудачи на Кавказе? Может быть, после того как возьмем Сталинград, нам следует рассчитывать на источники нефти, расположенные между Волгой и Уралом? Фюрер на это надеется, мы все на это надеемся, но удовлетворят ли эти источники наши огромные потребности?