Человек, который умел шутить
Шрифт:
– Подобная мысль не приходила мне в голову. Но нет. От этой затеи выигрывает только «Блейк-Моффет». А санаторий не является частью «Блейк-Моффета». Гретхен просто глупо и безответственно себя вела, преисполнившись девичьего пыла. У них это называется неокрепшей любовью. Плюс идеалистические представления о своем призвании. И братец у нее такой же: идеалист, трудящийся во имя блага пациента.
– Но ведь это бред какой-то, – возразила Дженет. – Она всего лишь зашла к тебе в кабинет, и ты всего лишь поцеловал ее на прощание. А в результате ты терпишь
– Эта жизнь – «непотребное дело», – сказал Аллан, – что станет окончательно ясно около девяти часов в среду. Интересно, что сможет предпринять в мою защиту мистер Вейлс. Для него это будет крайне сложной задачей.
Но на самом деле секционное собрание не имеет особого значения. Неизвестной величиной является Сью Фрост, однако может пройти еще несколько дней, прежде чем проявится ее реакция. Ведь ей необходимо посоветоваться с Идой Пиз Хойт, чтобы эта реакция несла на себе печать полной бесповоротности.
– По-моему, ты как-то говорил, что принесешь домой кварту мороженого, – вяло проговорила Дженет.
– Это выглядело бы глупо, – откликнулся Аллан, – учитывая все обстоятельства.
Глава 19
В среду утром зал в цокольном этаже жилищной секции оказался набит битком. Юбочный телефон разнес весть о предстоящем разбирательстве, в основном потрудились женщины. В воздухе облаком висел дым от сигарет, система кондиционирования не могла с ним справиться. В дальнем конце зала на трибуне восседали надзирательницы – явились все до единой.
Дженет, одетая в свеженакрахмаленное платье, вошла в зал чуть раньше Аллана. Она направилась прямиком к пустовавшему столу и села у микрофона. По негласному правилу один стол оставался свободным: предполагалось, что в решающую минуту жена придет на помощь мужу. Лишить ее этого права означало бы публично оскорбить МОРС.
В прошлый раз ни один из столов не пустовал. В прошлый раз положение еще не было критическим.
– Это серьезно, – сказал жене Аллан, занимая позицию у нее за спиной. – И это надолго, с нами примутся сводить счеты, нас ждет поражение. Так что ты не впутывайся. Не пытайся меня спасти, потому что спасти меня невозможно. Как мы и порешили вчера вечером.
Уставясь перед собой невидящим взором, Дженет кивнула.
– Когда они вопьются в меня зубами, – тихонько, словно мурлыкая песенку, говорил Аллан, – не взвивайся и не пытайся отбиться ото всех сразу. Тут все при полном снаряжении, их прямо-таки разбирает. А где же мистер Вейлс, человек невысокого роста?
Среди собравшихся не оказалось человека, который верил в Аллана Перселла, двери уже закрыли – он не придет.
– Вероятно, они выискали прореху в его правах аренды, – сказал Аллан. Миссис Бирмингэм поднялась с места и взяла листок с повесткой дня. – Или вдруг выяснилось, что ему принадлежит сеть торчковых домов, простирающаяся от Новейшего Йорка до Орионуса.
Дженет сидела, все так же глядя вперед, он не замечал за ней прежде подобной твердости. Казалось, она облечена
– Здесь пыльно, – проговорил Аллан среди воцарившейся в зале тишины.
Кое-кто глянул на него и тут же отвернулся. Он катится под гору, людям невыгодно, чтобы их хоть как-то связывали с ним.
В конце зала недомерки сдавали пленки с записями. Всего семь штук. Аллан прикинул: шесть на его долю, одна на всех остальных.
– Вначале мы рассмотрим дело мистера А. П., – объявила миссис Бирмингэм.
– Отлично, – сказал Аллан, испытывая облегчение.
Головы снова повернулись в его сторону. Рокот голосов взмыл в воздух и смешался с завесой табачного дыма.
Его охватило какое-то злобное веселье. Ряды праведников с серьезными лицами… да это же ни дать ни взять церковь, в которой собрались на сходку ханжи прихожане. Засунув руки в карманы, он пошел размашистым шагом к трибуне для обвиняемых. Дженет по-прежнему сидела за своим столом, с застывшим и непроницаемым, как у деревянного изваяния, лицом. Аллан кивнул ей, и заседание открылось.
***
– Мистер А. П., – проговорила миссис Бирмингэм громким властным голосом, – днем двадцать второго октября две тысячи сто четырнадцатого года сознательно и по доброй воле занимался непотребным делом с молодой женщиной на своем рабочем посту и в рабочее время. Далее мистер А. П. сознательно и по доброй воле уничтожил государственный прибор контроля, желая ускользнуть от слежки, а затем с той же целью ударил по лицу гражданина МОРСа, нанес ущерб частному имуществу и всяческими доступными ему способами пытался скрыть содеянное.
Громкоговоритель немного пощелкал, собираясь приступить к вещанию. Заработала связующая сеть, динамик погудел, пожужжал и заговорил:
– Уточните. Дайте определение «непотребного дела».
Миссис Бирмингэм поправила очки и стала читать дальше:
– Мистер А. П. впустил молодую женщину в свой кабинет, расположенный в здании Телеинформационного треста Комитета, заперся там вместе с ней, приняв все меры к тому, чтобы никто не застиг их врасплох, а когда это все же произошло, «обнимался и целовался с ней, чувственно лаская ее лицо и плечи», причем тело его «соприкасалось с телом женщины».
– Это тот самый мистер А. П., которого мы разбирали две недели назад? – спросил голос.
– Да, – не колеблясь сказала миссис Бирмингэм.
– А на прошлой неделе он отсутствовал на собрании? – Затем голос заявил: – Мы вызвали мистера А. П. не потому, что он пропустил предыдущее собрание, мы уже разобрались с этим его проступком.
Участники собрания были настроены по-разному. Как обычно, многие испытывали любопытство, а некоторые скучали, и происходящее не особенно их занимало. Однако часть зрителей выказала необычайный интерес, именно они и привлекли к себе внимание Аллана.