Человек, который знал слишком много
Шрифт:
Все ощутили вдруг несоответствие маскарада с мрачной тайной. Сперва им стыдно стало в дурацких праздничных уборах быть свидетелями события, более смахивавшего на похороны. Почти каждому захотелось поскорей бежать, переодеться, пусть не в траур, но хоть в более приличествующий случаю костюм. Но это выглядело бы неловкостью, натяжкой, новым, еще более непристойным маскарадом. И покуда они примирялись с нелепостью своей оснастки, странное чувство нашло на них на всех, особенно на самых тонких Фишера, Крэйна, Джульетту, - но в общем в какой-то мере на всех, кроме деловитого мистера Брэйна.
Будто сами они были только призраками собственных предков, явившимися на сумрачное озеро и в темный лес разыгрывать
Мистер Брэйн из индийской полиции пристально разглядывал новоявленный предмет и не сразу заговорил глухим, почти осипшим голосом:
– Ну и что?– сказал он.– Скорее всего это топор дровосека.
– Естественное умозаключение, - заметил Хорн Фишер.– Если вы встречаете в лесу кота, вы думаете, что это дикий кот, хоть он, возможно, только что нежился в гостиной на диване. И я, собственно, даже точно знаю, что это не топор дровосека. Это кухонный косарь для разделки мяса или чего-то там еще, который кто-то бросил в лесу. Я своими глазами видел его на кухне, когда раздобывал там мешки из-под картошки, чтобы преобразиться в средневекового отшельника.
– Тем не менее вещь не лишена интереса, - заметил князь, протягивая сей инструмент Фишеру, который взял его в руки и тщательно осматривал. Колун мясника, проделавший мясниковую работу.
– Да, это в самом деле орудие преступления, - тихим голосом признал Фишер.
Брэйн не отрывал острого зачарованного взгляда от тускло-синего сияния стали.
– Не понимаю...– сказал он наконец.– Здесь же нет... здесь нет никаких следов.
– Он не пролил крови, - ответил Фишер.– И был, однако, орудием преступления. Преступник был на волосок от своей цели, когда орудовал им.
– Что вы имеете в виду?
– Его тут не было, когда он совершил преступление, - сказал Фишер. Плох тот убийца, который не может убивать людей в свое отсутствие.
– Вам угодно загадки загадывать, - сказал Брэйн.– Если вы можете дать дельный совет, объяснитесь, пожалуйста, удовлетворительней.
– Дельный совет, какой я могу предложить, - задумчиво протянул Фишер, - это произвести некоторые розыски относительно местной топографии и топонимики. Говорят, у некоего мистера Приора был некогда хутор по соседству.
Полагаю, кое-какие подробности из быта покойного Приора могли бы пролить свет на ужасное событие.
– И ничего более делового и остроумного, чем ваша эта топонимика, вы не можете предложить человеку, - с усмешкой сказал Брэйн, - желающему отомстить за своего друга?
– Да, - сказал Фишер.– И я доищусь до истины насчет этого лаза.
В ту непогожую ночь, едва сгустились сумерки, Леонард Крэйн кружил и кружил под сопровождавшим оттепель юго-западным ветром вдоль высокой длинной стены, замыкавшей небольшой лесок. Его подгоняла отчаянная тяга решить для себя самого загадку, бросавшую тень на его репутацию и грозившую даже его свободе. Полицейские чины, занятые теперь расследованием, его не арестовали, но он отлично знал,
Мечась по узенькой стежке между наветренной стеной и серо-призрачной излучиной деревьев, ловя взглядом отсветы гаснувшего заката, мигающие, как зарницы, меж грозовых летящих туч и постепенно уступавшие небо прозрачно-синему сиянию занимавшейся луны, он чувствовал, что голова у него начинает кружиться, покуда сам он кружит и кружит вдоль глухой и слепой преграды. У него ум зашел за разум, воображалось какое-то четвертое измерение, уже представлялось само лазом, лазейкой, дырой, куда проваливалось все и откуда все виделось под новым углом зрения и чувств, как сквозь магический кристалл, в новом свете, и в этих новых лучах, еще не открытых наукой, он различал тело Балмера, страшное, в кричащем пурпуре и жутком нимбе перемахивавшее над лесом через стену. И так же неотвязно мучила, донимала его мысль, что все это связано с мистером Приором. Ужасно было, отчего-то неприятно, что все всегда величают его именно мистером Приором, не иначе, и что приходится докапываться до корней происшествия в частной жизни этого покойного хуторянина. И ведь он знал уже, что расспросы местных жителей о семействе Приор ровным счетом ни к чему не привели. Мистер Приор смутно виделся ему в цилиндре, со шкиперской бородой. Но у него не было лица.
Лунный свет креп и ширился, ветер разогнал тучи и сам улегся, улегся спать, а Крэйн снова вышел к искусственному озерцу перед домом. Почему-то оно выглядело сейчас особенно искусственным и деланным; сцена смотрелась классическим пейзажем с примесью Ватто: бледный от луны эллинский фасад и тем же серебром облитая весьма языческая и голая мраморная нимфа посредине вод. К немалому своему удивлению, подле статуи он обнаружил еще одну фигуру, почти столь же неподвижную; тот же серебряный карандаш обвел наморщенный лоб и напряженное лицо Хорна Фишера, все еще в одежде отшельника и в явных поисках отшельнического одиночества. Тем не менее он поднял взгляд на Леонарда Крэйна и улыбнулся так, будто только его и ждал.
– Послушайте, - сказал Крэйн, останавливаясь перед ним.– Можете вы мне что-нибудь рассказать про это дело?
– Скоро мне придется всем про него рассказать, - ответил Фишер.– Но вам, пожалуй, я заранее кое-что открою.
Только для начала, может быть, и вы мне кое-что расскажете? Что на самом деле произошло, когда вы сегодня утром встретились с Балмером? Вы бросили свой меч, но вы же не убили его.
– Я не убил его, потому что я бросил свой меч, - ответил Крэйн. Нарочно бросил. Иначе я за себя не отвечал.
Он помолчал и тихо продолжал дальше:
– Покойный лорд Бал мер был господин радушный, весьма радушный. Он охотно привечал людей ниже себя и мог пригласить своего адвоката и своего архитектора гостить и развлекаться у него в доме сколько душе угодно. Но была в нем и другая сторона, которую они обнаруживали, едва пытались стать с ним на равную ногу. Когда я ему сказал, что мы обручились с его сестрой, с ним началось такое, чего я не могу и не хочу описывать. Он словно вдруг буйно помешался. Но дело, думаю, куда печальнее и проще. Есть такая штука хамство джентльмена. И ничего отвратительнее я не знаю.