Человек ниоткуда
Шрифт:
Право, я не могу сказать вам, в чем тут было дело. Я остолбенел от ужаса, почувствовав опасность своего положения. В один миг отскочил я от кровати в сторону, противоположную двери. Это было как раз вовремя. Не успел я очутиться на полу, как услышал шум отодвигаемого стула. А затем что-то ударилось о подушку с ужасным свистом, и вся кровать пришла в движение.
Остается только удивляться той энергии, которую вызывает опасность. Ни одна кошка не могла бы ступать в темноте так тихо и отскочить назад с большей ловкостью. Стена находилась от меня на расстоянии одного ярда, и я натолкнулся
Положение было не из завидных, особенно если вспомнить, что я был в пижаме и босиком. Меня утешало только то, что мой противник, промахнувшись с первого раза, находился не в лучшем положении. Я не сомневался, что это был мой новый лакей, и в таком случае у меня было одно преимущество: я был сильнее его. Мне трудно было себе представить, чтобы этот Френсис мог меня избить, даже в темноте.
Стоя у стены, я старался понять, что делается вокруг меня, и навострил слух. После первого, столь великолепного нападения на кровать мой противник как будто почил на лаврах. Я слышал только его учащенное дыхание. Он, видимо, выжидал, не зная, что со мной делается.
Мысль моя усиленно заработала. Если бы я позвал на помощь, то это решило бы мою участь: если при нем револьвер или другое оружие, он, несомненно, станет стрелять по направлению моего голоса. Но, кроме того, мне хотелось покончить с этим делом без посторонней помощи.
Лучше всего было бы очутиться позади него, в надежде, что провидение и кочерга помогут мне нанести первый удар. С этим намерением я стал двигаться вдоль стенной панели, спиной к стене. На третьем шаге я натолкнулся на небольшую картину, которая покачнулась и упала с гвоздя с раздражающим треском. Я тут же лег на пол и продолжал лежать, затаив дыхание, в ожидании выстрела.
Но выстрела не последовало. Только едва слышное движение около кровати указывало на то, что мой посетитель был настороже. Я все еще лежал на полу, навострив слух, чтобы уловить малейший шорох. Тогда, едва слышно даже для моего острого слуха, последовал таинственный шум приближающихся шагов.
Я быстро соображал: возможны были два выхода — либо оставаться недвижимым, либо побежать вперед и ударить наугад в темноте. Не знаю, на что бы я решился, как вдруг, совершенно неожиданно, моя рука дотронулась до угла картины, только что свалившейся со стены.
Никогда до сих пор я не интересовался искусством. Но сейчас я схватил эту благословенную картину с благодарностью голодного человека, нашедшего вдруг кусок хлеба. Переложив кочергу в левую руку, я ловко и быстро встал на ноги.
Как только послышался шорох от моего движения, шаги остановились. Но я знал, что мой посетитель где-то очень близко. Секунду мы стояли в полной тишине, и оба сдерживали дыхание.
Затем в этой непроглядной тьме послышался легкий шорох. Я быстро размахнулся правой рукой и изо всех сил швырнул картину в сторону звука.
Она, видимо, попала моему врагу в переносицу, иначе не мог бы последовать такой ужасный вопль. Опустившись на корточки, я отполз на два шага ближе к двери. Человек, по-видимому, услыхал меня, так как придвинулся ближе
Неизвестно, чем закончилась бы эта схватка. Но вмешалось одно непредвиденное обстоятельство. Из коридора послышались поспешные шаги, дверь внезапно открылась и в комнату проникла полоса света, ослепившая нас. На пороге показалась высокая фигура, держа в одной руке свечу, а в другой какую-то палку.
Мне до сих пор стыдно за то, что произошло в следующий момент. Если бы у меня был разум гусеницы, и то я должен бы сообразить, что надо броситься к двери и помешать моему врагу удрать. Хорошо еще, что я не бросился в другую сторону из глупого страха перед возможным новым врагом.
Я сейчас же понял свою ошибку, но уже было поздно. Послышались мягкие шаги, а в следующий момент на площадке лестницы произошла дикая схватка. Свеча потухла, и я услышал голос Мильфорда, зовущего на помощь.
Я бросился вперед и наткнулся в темноте на железные предметы. В коридоре струился слабый свет, и я мог разглядеть два тела, схватившиеся в отчаянной борьбе.
Как раз в тот момент, когда я подбежал к двери, один из борющихся был уже в полном изнеможении, а второй, освободившись, стремглав бросился к лестнице. Я немедленно последовал за ним, и мы неслись вниз, как дикие козы.
Если б входная дверь была закрыта на ключ, я нагнал бы его, но он сумел вовремя открыть ее и соскочил с лестницы прямо на тротуар. Из последних сил швырнул я за ним вдогонку кочергу, но промахнулся. А он понесся по улице, как заяц, и мгновенно исчез за углом.
ГЛАВА IX
Я вышел на улицу и поднял кочергу. Весь Парк-Лэйн был безлюден, только на противоположной стороне улицы под фонарем сидела кошка и мирно почесывалась. Пока я так стоял на ярко освещенной улице и осматривался, часы пробили три.
Я не из тех, кто легко сдается. Но я был в таком костюме, что не могло быть и речи о дальнейшем преследовании.
Закрыв за собой дверь, я услышал в конце вестибюля сдержанные всхлипывания и, подняв голову, увидел в полумраке двух женщин, сидевших около лестницы на корточках. Обе были в ночных сорочках, и одна из них, в которой я узнал свою горничную, с распущенными волосами. Между прочим, я заметил, что ее волосы очень красивы.
— Все обошлось хорошо, — сказал я, желая их утешить. — Никто не пострадал.
Старшая из женщин, вероятно, кухарка, истерически зарыдала.
— О, сэр! О, мистер Норскотт! О, боже, боже! Мы думали, что вы все убиты.
— Идите, оденьтесь, — сказал я, — и узнайте, что случилось с электричеством.
Женщины перестали рыдать и неуверенно встали на ноги. Горничная даже успела порозоветь.
На столе в вестибюле горели две свечи. Я взял одну из них и поспешил подняться по лестнице.