Человек — одинокая звезда
Шрифт:
— О, Коуди! Но… она исчезла!
— Это место уже много лет пустовало. С тех пор как я отсюда уехал, здесь жили только крысы! — Он не желал признаваться, что сам сровнял хижину с землей.
— Но это был твой дом! — изумилась Рэгги, она ощущала его потерю как свою.
— Никогда эта развалюха не была моим домом! Просто место, где я иногда останавливался!
Услышав в его ответе горечь, Рэгги задумалась: вот как, ну а к квартире, что за офисом шерифа, он разве по-другому относится?
— А думал ты когда-нибудь о том, чтобы здесь что-то
Его планы… разбогатеть, вернуться в Темптэйшн, купить землю, возвести для них дом — для себя и Рэгги… Он мечтал об этом.
— Нет, только не здесь.
— А где?
— Когда уехал, то не было дня, чтобы я не думал о возвращении, о собственной земле, о доме. Неважно где, лишь бы в Темптэйшне.
— И что же? Почему ты это не осуществил?
Почему? Да потому, что с ним не было Рэгги и они не могли жить вместе. Но этого он ей никогда на скажет, особенно теперь — ведь она снова уезжает.
— Ну… сейчас это не так уж и важно.
Не думать о ее скором отъезде! Он прислонился спиной к дверце, взял ее за руку и притянул к себе — вот так, ближе, как можно ближе; тесно прижать ее к груди, уткнуться в ее волосы…
— Мне будет так не хватать тебя, Коуди!
— А мне тебя, Рэгги! — Комок застрял у него в горле.
— Ты будешь навещать меня? — Она пыталась скрыть неуверенность в голосе; не дождавшись ответа, повернулась в его объятиях, взглянула — и увидела ответ в его глазах. — Не будешь… — прошептала с замиранием сердца, борясь со слезами.
— Но, Рэгги, я…
— Нет, не надо, пожалуйста! — Она прижала пальцы к его губам. Лучше люби меня — в последний раз! — Она встала на колени и прильнула к нему.
Он со стоном привлек ее к себе и прижался губами к ее губам. Ох, как не хочет он ее отпускать, но и не желает просить остаться. Но любить ее — на это он всегда готов! «В последний раз»? Пусть!
Он будет любить ее медленно, долго-долго — так, чтобы воспоминания остались у них обоих на всю жизнь…
— Выйдем из машины, Рэгги! Под звезды.
Готовая идти за ним куда угодно, она охотно вылезла наружу. Коуди достал из-под сиденья одеяло, схватил ее за руку и повел через поле к небольшому холмику, возвышающемуся над землей ровным кругом, словно алтарь, достигающий усыпанного звездами неба.
Расстелили одеяло на низкой траве, соорудили для себя мягкое ложе. Он повернул ее к себе лицом. Луна, казалось, направляла его движения, а звезды одобрительно мигали, когда он принялся расстегивать пуговки на ее шелковой блузке. Нежно поднял блузку к плечам, осторожно освободил руки, грудь, бросил одежду на одеяло.
Зачем все эти слова, когда можно выразить свои чувства руками… Он нежно положил их ей на плечи, стал, едва касаясь, скользить кончиками пальцев вниз по мягким бугоркам груди, потом вверх, по желобку между ними… По всему телу Рэгги разлилось тепло — он ощутил это кончиками пальцев, увидел в страсти, сверкающей в ее глазах. Как мог он отпустить от себя свою Рэгги?
Как он сможет отпустить ее завтра?
«Запомню этот миг — как неожиданный подарок! — мелькало у него в голове, пока ее пальцы расстегивали его рубашку. — Не буду мучить себя сожалениями. Сейчас Рэгги моя! А дальше… думать не хочется».
Прохладный воздух ночи обжег ему кожу; ее руки, жаркие, ласковые, обдавали его своим теплом.
Рэгги всегда нетерпелива. Не желает ждать, торопит события — у нее свои, особые внутренние часы! Так было и одиннадцать лет назад, когда они впервые были близки и она так страстно просила его убежать с ней и пожениться. Вот только сейчас он не позволит ей спешить — у него ведь не останется ничего, кроме воспоминаний. Взяв ее за локти, он отодвинулся и оторвал свои губы от ее губ.
Когда, выпрямившись, она предстала перед ним в своей великолепной наготе — луна проливала на ее гладкую кожу ангельский свет, — У него перехватило дыхание, и ему пришлось напомнить себе, что можно не торопиться. Но ее аромат, женственный, соблазнительный аромат в ночном воздухе, лишил его сил сдерживаться.
— Ты так прекрасна, Рэгги! Так прекрасна!
Слезы брызнули у нее из глаз.
— О, Коуди, — прошептала она, протянув руку, чтобы приблизить к себе его лицо.
Он коснулся губами ее губ… он получит от нее все, что может, пусть она принадлежит ему полностью хотя бы одну ночь! Он раскрыл языком ее горячие, податливые, сладкие губы. Скользнул рукой ниже по ее животу, обхватил женственный треугольничек. Она стонала, трепеща, отдаваясь ему. Нырнув пальцами между ее ног, он стал ее раздразнивать, а она быстро и податливо расцвела для него…
Он перевернул ее на себя, по-прежнему касаясь ее губ, и прижал ее бедра к своим. Пламя, вспыхнувшее от соприкосновения тел, угрожало поглотить их… Он обхватил руками ее ягодицы и повел ее по своему телу.
При первом порыве она оторвалась от его губ, положила руки ему на грудь и, застонав от наслаждения, прогнулась, запрокинув голову. Луна освещала ее лицо, никогда еще он не видел более великолепного зрелища, чем Рэгги, охваченная страстью. Они мчались сквозь ночь, и каждый стремился к неуловимому завершению, желая его и все же боясь, потому что оба знали: это их последний раз…
Он почувствовал, как она вздрогнула, пальцы сжались на его груди, напряглись бедра, прижатые к его бедрам, и потянулся вверх, к ней навстречу.
— Ну же, Рэгги! — ласково ворчал он, жадно целуя ее. — Ну давай же!
Она боролась с ним, пытаясь продлить этот миг как можно дольше. Но тело ее бросало ей вызов в ответ на вызов Коуди. Вскрикнув, она вонзила ногти в его грудь, когда ее тело обволокло его. Он крепко прижимал ее к себе, ощущая ее внутренние толчки, медленное расслабление, пока она, бездыханная, не уронила голову ему на плечо.