Человек: откуда, как и куда
Шрифт:
Все ранние греческие поселения располагались на морском побережье, а колонисты были отважными мореплавателями. Население внутренних районов не всегда было дружественным, но побаивалось отважных и решительных греков. Но когда последние почти все были уничтожены катаклизмом, немногие выжившие часто подвергались набегам, а в некоторых случаях — даже порабощению внутренними племенами. Когда дно Сахарского моря поднялось, его воды хлынули через огромный пролом между Египтом и Тунисом, где сейчас находится Триполи, и приливная волна разрушила берега. Это было как раз в тех местах, где поселились греки, так что они были главными пострадавшими. Постепенно Сахара опустилась, и поднялись новые берега, приняв известную нам конфигурацию: большой алжирский остров соединился с материком и образовал северное побережье
Почти всё судоходство было уничтожено, поэтому пришлось строить новый флот. Однако энергия греков была так велика, что уже через несколько лет все порты Малой Азии были снова в рабочем состоянии. Из них отправлялись новые корабли, чтобы определить, какая помощь нужна для восстановления колоний и избавления от иноземного ига. Эта помощь в удивительно короткий срок была оказана, и древние греки первыми оправились от последствий великого катаклизма. Более того, у них появилась возможность захватить все лучшие гавани новой береговой линии. Поскольку большая часть торговли Египта также принадлежала грекам, Средиземное море веками оставалось фактически в их руках. Одно время наравне с ними торговали финикийцы и карфагеняне, но это было намного позже. Они вели торговлю даже на востоке: их экспедиция добралась до Явы и основала там колонию, связь с которой поддерживалась в течение продолжительного времени.
Финикийцы были народом четвёртой расы, происходящей от прасемитов и аккадийцев, пятой и шестой подрасы атлантов с преобладанием аккадийской крови. Карфагеняне тоже были аккадийцами с примесью арабской и негритянской крови. Оба народа были торговцами, и в гораздо более поздние времена, когда Карфаген стал могущественным городом, его войска почти полностью состояли из наёмников, набранных из африканских племён ливийцев и нумидийцев.
Эмиграция из Малой Азии в Европу была практически непрерывной, и её нелегко разделить на отдельные волны. Если мы возьмём древних греков в качестве нашего первого подразделения, то можем считать албанцев — вторым, а итальянцев — третьим, причём оба последних населяли примерно те же страны, в которых мы их видим теперь. Затем через некоторое время пришла четвёртая волна удивительной живучести — та, которую современные этнологи называют «кельтская». Постепенно эта раса стала преобладающей на севере Италии, во всей Франции и Бельгии, на Британских островах, в западной части Швейцарии и в Германии — к западу от Рейна. Греки нашей «древней истории» представляли собой смесь представителей первой волны с поселенцами второй, третьей и четвёртой и с примесью пятой подрасы, пришедшей с севера и поселившейся в Греции. Это дало редкие и вызывающие восхищение золотистые волосы и голубые глаза, которые иногда встречаются у греков.
Пятая волна практически затерялась на севере Африки, и теперь можно найти лишь следы её крови, сильно смешанной с прасемитами — пятой подрасой атлантов, которой первоначально принадлежало это название, и второй арийской подрасой — арабами, иногда также называемых семитами, и среди берберов, мавров, кабилов и даже гуанчей Канарских островов, в последнем случае — смешанных с тлаватлями. Эта волна столкнулась с четвёртой и смешалась с ней на Пиренейском полуострове, а на более поздней стадии своего существования — всего около двух тысяч лет назад — она внесла последний из многих элементов, составляющих население Ирландии, ибо к нему принадлежали милетские захватчики, которые хлынули на этот остров из Испании — некоторые из них основали династию милетских королей во Франции — и связали его причудливыми формами магии.
Но более блестящий элемент ирландского населения пришёл сюда раньше: из шестой волны, которая покинула Малую Азию в совершенно другом направлении, продвигаясь на северо-запад, пока не достигла Скандинавии, где она до некоторой степени смешалась с пятой подрасой, тевтонской, о которой мы поговорим в следующей главе. Таким образом, они пришли в Ирландию с севера и прославились в её истории как Туата Де Дананн, о которых говорят больше, как о богах, чем о людях. Небольшое смешение с тевтонской подрасой придало этой последней волне некоторые особенности как в характере, так и во внешнем виде, которыми они отличались от большинства представителей своей подрасы.
В целом, мы можем описать людей четвёртой, или кельтской, подрасы,
Первые Афины — или город, возведённый на том месте, где сейчас стоят Афины, — были построены в 8000 г. до н. э. (Афины нашей истории были основаны примерно в 1000 г. до н. э., Парфенон был построен в 480 г. до н. э.) После катастрофы 9564 г. до н. э. некоторые из древних греков, захватив страну, поселились в Элладе. Именно в этот город пришёл Махагуру, Верховный Учитель, как Орфей, основатель наиболее древних орфических мистерий, от которых произошли все последующие мистерии Греции. Он пришёл примерно в 7000 г. до н. э. и жил, главным образом, в лесах, где собрал вокруг себя учеников. Не было ни короля, который приветствовал бы его, ни пышного двора, который аплодировал бы ему. Он пришёл как певец, странствующий по земле, любящий жизнь природы, её залитые солнцем просторы и затенённые лесные пристанища, ненавидящий города и многолюдные скопления народа. Вокруг него сплотилась группа учеников, и он учил их на тихих лесных полянах, если не считать пения птиц и нежных звуков лесной жизни, которые, казалось, не нарушали тишины.
Орфей учил пением и музыкой, звуками голоса и инструмента, играя на пятиструнном музыкальном инструменте, вероятно, происходящем от лиры Аполлона, и он использовал пентатонический звукоряд. Когда он пел, чудесна была его музыка. Дэвы подходили, чтобы послушать утончённые звуки, ими он оказывал воздействие на астральные и ментальные тела своих учеников, очищая и расширяя их. Звуки освобождали тонкие тела, которые удалялись от физических в высшие миры. Его музыка в корне отличалась от повторяющихся снова и снова последовательностей, которые приводили к тому же результату. Последний метод получил распространение среди арийцев в Индии. Он же воздействовал мелодией, а не повторением звуков, и пробуждение каждого эфирного центра выполнялось своей собственной мелодией, которая делала его активным. Он показывал своим ученикам живые картины, созданные музыкой, и в греческих мистериях это выполнялось точно так же. Он учил, что звук присутствует во всех вещах, и если человек гармонизирует себя, то божественная гармония проявится через него и порадует всю природу. Так он шёл по Элладе, пел и выбирал тех, кто должен был следовать за ним. Он раскинул над Грецией сеть музыки, которая украсила её детей и напитала художественный гений её земли. Одним из его учеников был Нептун, юноша исключительной красоты, который всегда сопровождал его и часто носил его лиру.
Предания о нём пошли в народ и широко распространились. Он стал богом Солнца, Фебом-Аполлоном, а на севере — Бальдером Красивым, ибо шестая кельтская волна, как мы видели, пошла на север в Скандинавию, неся с собой легенду о Певце Эллады.
Когда мы размышляем над символикой, используемой этим высшим Учителем, приходящим как Вьяса, Гермес, Заратустра, Орфей, мы видим под разнообразием символов единство учения. Он всегда учил единству Жизни и единству Бога с его миром. Для Вьясы это было Солнце, которое согревало всё и давало жизнь; для Гермеса это был Свет, сиявший одинаково на небе и на земле; для Заратустры это был Огонь, сокрытый во всех вещах; для Орфея это была Гармония, в которой всё звучало вместе. Но Солнце, Свет, Огонь, Звук, все они несли лишь одно послание: Единая Любовь — превыше всего, через всё и во всём.
Из Эллады некоторые ученики отправились в Египет и объединились там с учителями Внутреннего Света, другие же отправились даже на Яву. Таким образом, Звук пошёл дальше, почти на край света. Но больше не было необходимости верховному Учителю приходить с учением к подрасе. Почти семь тысяч лет спустя пришёл он к своему древнему народу в последний раз, в теле, полученном в Индии. Здесь он достиг окончательного просветления, завершил свою земную жизнь и стал Буддой.