Человек по имени Беда
Шрифт:
Рядом, на такой же скамеечке, зашевелился Верховный Жрец.
– Гм… – протянул он неопределенно. Видно было, что он всматривается в ту, которая только что вошла.
От растерянности Пиф потеряла дар речи.
А Верховная сказала ей:
– Разденься.
Пиф сняла с волос жреческое покрывало. Расстегнула пряжки на плечах. Одеяние упало к ее ногам, безнадежно пачкаясь в виноградном соке.
– Ну!.. – настойчиво подгоняла ее из темноты Верховная Жрица.
Пиф расстегнула бюстгалтер, вылезла из трусиков, оставшись
Верховная Жрица снова повернулась к Верховному Жрецу:
– Ну так что? ЭТУ будешь? Или у тебя вообще уже не встает?
Верховный Жрец разглядывал голую женщину и молчал. Пиф медленно покрывалась потом в душном помещении, пропитанном винными парами и сладким дымом благовоний. Ее тело залоснилось и начало тускло поблескивать в свете факелов и свечей.
Верховная Жрица резко поднялась со своего сиденья, прошумев длинным одеянием.
– Мерзавец! – отчеканила она. – Оргию срываешь!..
– Я не могу… – негромко сказал Верховный Жрец.
– А что ты вообще можешь?
Верховный Жрец отмолчался. Верховная наседала все напористей:
– Ты знаешь, что нарушаешь устав, импотент паршивый?
– Знаю… – сказал Верховный Жрец. И почти взмолился: – Ну, не могу я!
– Конечно, – язвительно проговорила Верховная, – ты только приписками заниматься можешь.
– Стерва! – рявкнул вдруг Верховный Жрец. – Ты сама!..
Они вступили вперебранку, поминая друг другу различные приписки и неудавшиеся интриги. Голая Пиф, чувствуя себя очень неловко, переступила с ноги на ногу. Виноград чавкнул под ее ступнями.
Верховные замолчали. Жрица сказала:
– Надлежащую оргиастичность необходимо поддерживать. Решай этот вопрос сам, как хочешь.
Тут Пиф наконец опомнилась и сказала:
– А мой обет безбрачия?..
Верховная Жрица поглядела на нее с усмешкой.
– Так с тебя же сняли безбрачные?
– Но я его не нарушала…
– А, теперь уже все равно… Ляжешь под этого импотента, как миленькая…
Верховный тихо зашипел.
Пиф поморщилась.
– Ляжешь, – повторила Верховная. Злорадно и уверенно. И пообещала: – Премиальные выпишем.
– Можно, я выпью? – спросила Пиф. Ей немедленно захотелось нажраться до положения риз.
– Разумеется. Это поддерживает оргиастичность, – сказала Верховная. Подошла, взяла ее за потную руку, сама отвела на ложе и помогла улечься. – Какой тебе?
– Вон тот, в виде члена, – сказала Пиф.
Верховная подала ей кубок, звонко щелкнула младшую жрицу по лбу, будто ребенка, и еще раз повторила:
– Премиальные выпишу, не обижу. Гляди, не подведи, подруга.
И вышла.
Наступила неловкая пауза. Пиф развалилась на ложе и присосалась к вину. От духоты она почти сразу разомлела. Захотелось спать. Верховный сидел у стены и не шевелился. И молчал.
Ну не мог он сегодня. Ни с этой бабой, ни с какой иной.
Встал, походил по ротонде. Не обращая на него внимания,
Подумав, Верховный подошел к стене и снял телефонную трубку.
– Беренгарий? – сказал он.
Пиф не слушала. Ну его совсем, этого Верховного. А винцо прили-ичное… Даже очень.
– …Нет? А кто сегодня дежурит? Ладно, зови… Нет, скажи, чтобы поднялся на третий этаж… Сам знаю, что Покои Тайных Мистерий… Не найдет, так проводишь… Слушай, ты, умник!.. Поговори мне!.. На каменоломни продам…
И с треском шмякнул трубку.
Из этого разговора Пиф не поняла ровным счетом ничего. Да и понимать ей ничего не хотелось. А Верховный снова затих, и она о нем опять забыла.
Потом дверь Покоев отворилась. В комнату хлынула нежданная струя свежего воздуха. Кто-то неловко затоптался на пороге. Потом, охнув, стал разуваться. Звякнула пряжка брючного ремня. Чав-чав-чав – подошел по винограду к ложу. Присел рядом. Голый, теплый, потный.
– Привет, – произнес он неприятно знакомым голосом.
Пиф повернулась на ложе. Прищурилась (без очков плохо видела, а очки положила на столик рядом с бокалами, чтобы не мешали).
– Иди сюда, – сказала она. И протянула наугад руку, сразу коснувшись чужого покрытого мурашками бока с выпирающими ребрами.
Этот, с ребрами, осторожненько улегся рядом. Ему было неловко. Пиф поняла это. Ничего, сейчас они оба напьются, и все будет ловко.
Верховный Жрец подошел к ним поближе, поглядел, нависая из темноты над низким ложем и проговорил, явно цитируя кого-то из древних:
– «Любите друг друга, сволочи».
И бесшумно удалился.
Пиф на секунду нацепила очки, чтобы разглядеть, кого это ей подсунули. Даже привзвизгнула от изумления:
– Ты?..
Бэда покаянно кивнул.
– Слушай, – спросил он младшую жрицу, – что здесь происходит?
– Оргиастическое совокупление здесь происходит, – мрачно сказала Пиф, снимая очки, чтобы только не видеть эту постную морду с белыми ресницами.
– Что?..
– Да ты совсем дурак! – разозлилась Пиф. – Руководству положено совокупляться. Это в Уставе записано… От этого в Оракуле надлежащая атмосфера, понятно?
Бэде ничего не было понятно. Он так и сказал.
– А при чем тут ты и я? Мы с тобой еще пока не руководим этим бесовским кабаком…
– А вот при том. Верховная Верховного терпеть не может. Откуда я знаю, какая ей вожжа попала? Позвонила мне, вызвала с дежурства… Ну да, все равно безбрачные с меня сняли… По твоей милости…
– Я помочь хотел… – начал Бэда.
– Да молчи ты! Помочь… Я и должна быть такой сумасшедшей, как ты не понимаешь… Вот менады… Возьми со столика стаканчик в виде бабы танцующей, а то я не вижу…