Человек рождается дважды. Книга 2
Шрифт:
Разбудили Его звонкие хлопки глушителя. Машина вздрагивала, чихала и наконец остановилась совсем, выстрелив гулко несколько раз.
— Что случалось? — открыл глаза Юра.
— Наверное, сбилось зажигание, — буркнул водитель и, выскочив из машины, поднял капот.
Механик молча вылез, открутил пробку бензобака и померил заводной ручкой. Горючего не было.
— Болван! — бросил он зло водителю и посмотрел на валенки Колосова.
Юра вздрогнул. Лёд растаял и напитал войлок. Он пошевелил пальцами и почувствовал, что обе портянки мокрые. Берега далеко, снег глубокий,
Водитель, пряча виновато глаза, отвяЯзал ведро.
— Вам надо бежать до метеостанции. Тут километров пять. Я на делянку дорожников. Там у зимовья какие-то бочки. Может, чего найду и нагоню тогда вас — проговорил он неуверенно и, закрыв тулупом капот, бросился бежать по дороге, побрякивая ведром.
— Да-да, только идти. Медлить нельзя ни минуты, — поддержал механик, и они пошли.
На валенках снова образовалась корка льда. Теперь она сковала войлок. Юра двигался как в колодках. Вскоре начало покалывать пальцы.
Дела неважные, так не дойти. Ты можешь отдать мне свой шарф? — спросил он механика веселым голосом, хотя в душе зарождался страх.
— Зачем?
— Наверну вместо мокрых портянок.
— Возьми.
Юра сел на обочину дороги и вытянул ногу. Грищенко потянул, покряхтел и с отчаянием проговорил:
— Не снять. Схватило вместе со штанами. Может, разрежем?
— Валяй, только быстрей, а то, чего доброго, так смёрзнется, что и не отдерёшь вовсе.
Возились молча, торопливо, понимая, что теперь главное — освободиться от обуви. Наконец механик, поднатужился, рванул и упал с валенком в снег. Но с ним вместе снялись и портянка и носок. Юра засунул голую ногу в рукавицу и скорее за вторую. Её он замотал шарфом и хотел вытащить портянки из валенок, но рука нащупала в голенище сплошную корку льда.
— Бесполезное дело: всё схватилось намертво. Да теперь валенки всё равно не надеть: железо.
— Давайте, я вам сделаю всё как следует. — Механик натянул Ему на пальцы рукавички. Они были маленькими и не закрывали пяток. Тогда он обмотал ступни сверху разорванным шарфом и стянул изоляционной лентой.
Юра сидел и думал, что же делать, Идти в этих ненадёжных обмотках можно, Если нагонит машина. А Если нет? Вспомнился Могилевский…
— Я побегу, тут важно время. Ни черта, выдержу, — сказал он громко, подбадривая себя.
Позади ещё что-то кричал механик, доносился топот его ног, но потом он отстал.
Бежали берега, мелькали кустарники, шуршал, рассыпаясь под ногами, снег. Юра состязался с морозом за каждую долю минуты, и призом были ноги…
В кустах зажглись два зелёных огонька и проводили Его до поворота.
Потом почти из-под самых ног шарахнулся заяц и шарик долго катился впереди, пока не догадался свернуть с колеи.
Вот уже промелькнула широкая полоса снега в устье реки Дебин. Скорей, скорей… За поворотом должен показаться домик метеостанции. Что там Валя — забыл. Любой свет, любое тепло — все Его мысли. Стал разматываться на правой ноге шарф. Остановиться? — Ну нет.
Шарф свалился, но рукавичка держится… А пятка, да чёрт с ней. Но вот и домик. Даже свет горит. Эх, Если бы не закрыто… Так и есть. Дверь от толчка распахнулась, и Юра влетел в помещение, чуть не свалив с ног растерявшегося пожилого человека. Он, как видно, собирался выходить.
— Ведро! Снег! Да шевелись, чёрт! — заорал он во весь голос, срывая с ног рукавицы. Пятки не чувствуют ничего, но мнутся под пальцами. — Выдержали, молодчики, — засмеялся он радостно и принялся растирать их рукавицами.
Человек пожал плечами, молча поставил два ведра с водой и вышел с тазиком за снегом. Да и кого не огорошит появление ночью в тайге босого незнакомца в одной гимнастерке, когда температура ниже сорока?
Юра скорей сунул одну ногу в одно ведро, другую — во второе. Человек принёс снегу и поставил рядом.
— Снег надо в воду. Вот сюда. Может быть, вы догадаетесь помочь? Ноги то у меня ведь две, чёрт возьми, — простонал Колосов.
Человек присел на корточки и стал повторять всё, что делал Юра.
— Как всё это понимать? Откуда вы взялись? — Юра хотел ответить, — но закусил губу от боли. В пятки словно заколачивали гвозди.
За дверью снежной пристройки скрипнули половицы, и донёсся тихий женский голос.
— Константин Иванович, кто у вас? И Что там за шум?
— Тут гражданин какой-то. С ним неладно, — ответил тот.
Теперь боль докатывалась до колен, так что замирало сердце. Испуганный крик Вали вывел Его из Оцепенения.
— Юра? Ты? Что такое? Ой, ноги! ахнула она и бросилась к вёдрам. Её руки скользнули вниз, потом вверх, снова вниз и быстро-быстро пробежали по всей ноге, прощупывая кожу…
Юра почувствовал Её пальцы. Значит, серьезного ничего. Только кости продолжало разламывать, но уже глуше, и можно было терпеть.
— А ну, подними их из воды. Вот так. Кажется, благополучно. Ой, как же я напугалась! Ну как?
— Да вроде полегчало. А у тебя найдётся что-нибудь надеть?
Валя побежала и принесла меховые носки.
— Ну, а теперь надевай и рассказывай!
И Юра рассказал, как всё получилось.
— Ой, Юра, Юра, — вздохнула она и, не договорив, открыла дверь в свои комнаты. — Пойдём, я тебя уложу. Там тепло. А Константин Иванович сходит в посёлок и принесёт спирт. Дома, к сожалению, нет.
— Зачем беспокоить людей? Уже поздно. Не надо, Валя.
— Нет, надо. Сейчас обязательно надо, — перебила она Его упрямо. — А кроме всего, ты мой дорогой гость.
— Ну уж сразу и дорогой! — Ещё как посмотрит на моё вторжение твой благоверный?
Она вспыхнула.
— Я здесь — хозяйка. А Константин Иванович мой друг и меня балует, — добавила она мягко и взяла Юру под руку. Пошли, пошли…
В комнатах было тепло и уютно. Широкая тахта, стол, четыре стула. Шторки, скатерть. Несколько медвежьих шкур на полу. За чуть приоткрытой дверью ещё небольшая комнатка, очевидно, спальня! Виднелся туалетный столик, настольная лампа с самодельным абажуром и угол кровати.