Человек рождается дважды. Книга 3
Шрифт:
В дверь выставилось бородатое лицо.
— Вот это встреча. Славненько. А это шеф тут со мной! — бородач вытолкнул Расманова. Как оказалось, их везли в магаданскую тюрьму. Расманов, как только понял, в чём дело, встал на колени, умоляя:
— Оставьте, пригожусь!
— Связать — и с водителем! — распорядился Волк. — Говорить будем после! Теперь все быстро в машину. Едем.
Расманова связал сам Урмузов и, посмеиваясь, бросил рядом с водителем. Нашёлся свой шофер. Через несколько минут заключённых скрыли железные двери тюремной машины, а Волк
Не так-то просто в разгар промывочного, сезона выкроить день, чтобы навестить Новикову. Матвеева уже Ездила несколько раз и, возвращаясь, настоятельно просила Юрия побывать у Вали.
Посёлок угольщиков раскинулся по всему склону сопки. Юрий разыскал маленький домик в самом конце посёлка. Моросил дождь, пахло углём, дымом и прибитой дождём пылью. Он постучал в дверь. Из комнаты донесся тихий голос: Валя. Она. Юрий вдруг почувствовал волнение. Не виделись почти четыре года.
Квартирка была маленькая с низким потолком, стены обиты фанерой. Из крохотной прихожей направо — кухня с кирпичной плитой, прямо — комната. Дверь была приоткрыта, и в щель виднелась кровать с верблюжьим одеялом, белоснежная подушка, рассыпавшиеся по ней золотистые волосы.
Юрий одёрнул гимнастерку и заставил себя войти.
Валя вспыхнула, подобрала одеяло. Глаза заблестели.
— Юра, Юрка. Решился, заехал? А я вот видишь? — говорила она, поправляя на груди халат. В комнате полумрак от ненастья и занавесок. Запах лекарств и чистого белья.
— Я рад видеть тебя, Валюша, — заговорил Юрий, пожимая Её совсем худенькую руку и чувствуя, что говорит не те слова, какие собирался сказать, — В общем, вырвался и приехал. Теперь это не просто. Но я, как только узнал о твоей болезни, тут же позвонил Валерке. Он был?
Валя уже справилась с волнением, подложила под локоть подушку, и, улыбаясь, глядела на Юрия.
— Спасибо тебе. Валерка в тот же вечер прикатил и навёз всякой всячины. Ты знаешь, я сначала Его не узнала: изменился он сильно. Хороший он, добрый. Да ты садись! — показала она на стул в углу.
Юрий принёс стул и сел рядом с кроватью. Он так и не мог избавиться от неловкости. Валя всё говорила:
— Я знаю, ты несколько раз был в посёлке и ни разу не зашёл. Упрекать тебя не имею права, но нехорошо так. Эх, Юра, Юра, — она опустила голову, замолчала.
В окно тихо стучали капли дождя. Серый пушистый кот вспрыгнул на кровать, и Валя задумчиво стала гладить Его. Юрий смотрел на Её бледное, усталое лицо.
— Ты всё одна? — спросил он.
— Одна. — Валя тяжело вздохнула — Плохого больше не хочу, а хорошие проходят мимо. Ну ладно, не будем об этом., Расскажи о себе, Если хочешь.
Всё такая же гордая, подумал Юрий и заговорил о Краснове.
Валя обрадовалась.
— Сильный он. Когда подумаешь, как складывается жизнь у других, стыдно становится за себя. А ты знаешь о групповом
— Слышал. Но неужели Расманов решился на побег?
— Машину нашли в тайге далеко от дороги, а в кузове связанного водителя. Натолкнулся какой-то геолог, а то бы водитель умер. Его воры принуждали идти с ними, но он заявил — убивайте, а не пойду. А Расманов отказаться не решился.
Оба снова замолчали. Разговор постоянно сбивался. Юрий чувствовал себя неловко и злился.
— Ты иногда вспоминаешь дорогу, поезд, Владивосток? — спросила она.
— Очень часто. Лучшего времени в жизни, кажется, не было.
— И никогда поздней? Ты действительно так думаешь?
— Я имею в виду юность.
— Да-аа. А теперь мы почти старички.
— Старости, Валюша, я не чувствую, а вот постоянную пустоту ощущаю. Трудно, наверное, и тебе в одиночестве?
Спросил и тут же пожалел. Губы Вали дрогнули, в глазах засветились слезы.
— Дай мне руку, Юрий, — шепнула она.
Он взял Её руку, погладил. Рука горячая. Видно, Ещё температура. Бедная милая рука. Валя закрыла глаза.
— Может быть, чего-нибудь нужно? Я быстро проверну.
— Спасибо, всё у меня Есть. Валерий так хлопочет.
У домика послышались шаги. Валя одёрнула руку, поправила подушку.
— Это доктор, — сказала она, глянув на будильник.
Юрий встал.
— Ты торопишься?
— Да.
В комнату вошла женщина в белом халате с саквояжем и стала мыть руки на кухне.
— Ну, как вы сегодня спали? Температуру меряли? — Голос у неё добрый, а глаза строгие.
— Ну, Валя, до свиданья. Может, что-нибудь передать Нине Ивановне?
— Ничего не надо. Под боком Валерий. Он такой внимательный, милый. А ты Ещё приедешь? — В голосе прозвучала мольба. Юрий замялся.
— Постараюсь. Но всё это сложно. Как-никак, сто километров…
— ОбЯзательно приезжай. Созвонись с Валерой, да вместе.
Юрий вышел. Нежность, с которой она говорила о Самсонове, больно задела. «Чёрт возьми, уж не ревную ли?»
Шёл густой, мелкий дождь. Тучи ползли почти по земле. На вершинах сопок лежал первый снег. Опять осень.
Зима тронула вершины сопок, обожгла заморозком зелень тайги и, словно испугавшись, что поторопилась, отпрянула, затаившись совсем близко. Опять стало тепло. Славное время — осень, особенно на Колыме.
Юрий прошёл по цехам и у механического встретил лагерного нарядчика — молодого, разбитного парня с ослепительной улыбкой. Он нетерпеливо крутился на дороге, поглядывая по сторонам.
— Ты что-нибудь хочешь сказать? — спросил Его Юрий.
— Вы бы, Юрий Евгеньевич, на всякий случай распорядились принять от Кротова подотчёт, — шепнул он.
— Почему?
— На него запрос из управления — что да как? На горных работах он успел кое-что сбросить и зачётики накайлить. Подходит срок, а таких не освобождают. — И он ушёл, размахивая учётной тетрадью.