Человек-тело

Саканский Сергей Юрьевич

Мы, девчёнки [12] нашего прихода, никакой «Лолиты», конечно, не читали — не потому, что духовник запретил категорически, а потому, что вообще не читали книжек, но содержание знали хорошо. Его, это содержание, поведал нам отец Георгий. Еще он поведал, что книга эта умопомрачительна, что она заставляет людей, прочитавших ее, совершать непотребные поступки, и это касается не только муччин-барбанов, но и девчёнок. [13] «Недозволенное становиться [14]

дозволенным, запретное — сладким, злое — добрым. Вот чему учит нас эта книга», — так проповедовал отец Георгий.

12

Написание Вики.

13

Написание Вики.

14

Ошибка персонажа.

Всё это потому, что книга написана талантливым писателем, что в образе его стало талантливым само зло.

И вот, в ту ночь, читая Кокусева, я испытала настоящее перерождение. Мне открылось все зло, которое несли в мир его сочинения. Я поняла, что сам Господь Бог поручает мне важную, ответственную миссию. Я должна уничтожить этого писателя не только физически, но и изъять из человеческой реальности все его книги.

Вот моя истинная цель, а не какая-то там квартирка. Вот почему утром следующего дня я также была согласна исполнить план Беса, как и вечером предыдущего. С той лишь разницей, что наутро уже произошла подмена причины.

[На полях: «Ого, девушка! Ну-ну. Этим-то и объясняются многие странности твоего поведения. А я-то, осел, не мог понять, почему ты столь мучительно тянешь резину. Знала бы ты, что и моя цель насчет этого человека также лежала совсем в другой плоскости.»]

Жизнь продолжается

1

Пора сменить позу. «Вторая часть жизни» — то был его заголовок. Уж не знаю, что он там мог бы написать. Я ж просто продолжаю свой рассказ.

Моя реабилитация проходила в подмосковном санатории «Белая гора». Обитель на Белой Горе — так назвал это место мой Бес. В итоге я стала такой бодрой ходоножкой, такой примерной вахочкой, что даже в зеркале не могла себя узнать.

Еще недавно я считала себя конченой. Я поставила на себе крест. Будто сраная алкоголка. Это не фигляр слова. По герычу, бывает, тоже обсераешься.

Мысль о реабилитации не раз приходила мне в голову, но на форумах я читала, что за настоящую реабилитацию нужно выложить крупные деньги, именно порядка двух тысяч барабулек. Все, что предлагается по пятьсот — фуфло.

Могла бы я как-то заработать эти две тысячи, тайком от Беса? Ведь он отбирал у меня все подчистую, говорил: ты мой советский муж.

Посмеиваясь. Как-то раз объяснил историю шутки. Оказывается, в советское время была такая традиция, ее даже воспринимали как закон. Муж, получив на заводе зарплату (а в советское время в нашей стране было много заводов) всю ее, до последней копейки, должен был отдать жене. Всю экономику семьи вела жена, все вещи, в том числе, мужские, интимные, покупала она.

Когда ему было нужно, он клянчил у жены по рублику, и жена строго допрашивала его: зачем,

на что ему нужен этот рублик? И если, например, он попитался в рабочей столовой и заплатил за обед 86 копеек, то должен был отдать жене обратно 14 копеек и дать подробный отчет в том, что он съел в столовой и за сколько копеек. И он вдохновенно лгал, придумывая, что купил будемброд с сыром за 5 копеек, а за 9 копеек яйцо и далее… Бес рассказывал все это подробно, называя все цифры, а память у меня хорошая, и я хорошо теперь знаю цены в советской рабочей стволовой.

— Я твоя советская жена, — как-то раз перевернул Бес, вытряхивая из мей педераски все деньги на стол.

Он говорил, что все это необходимо для того, чтобы он мог самолично контролировать мои дозы, чтобы я не пошла в разнос, где-то ширнувшись сверх меры. Я не раз заговаривала о реабилитации. Я хорошо понимала, что иду прямой дорогой на кладбище, иной раз даже ползу, надев на свою красивую, плавно изогнутую спину простыню.

Сдается мне, что мой менеджер специально держал меня на игле. Несоскочимо. Денег мне в руки, таких, чтобы я могла сама купить дозу, не давал. Требовал отчета. Как советская жена.

Любая ложь дается мне с трудом, ибо православная я. Я пыталась копить. Я должна была иметь хотя бы одну свою, незарегистрированную дозу, на всякий случай. Я Телец по гороскопу. Телец должен что-то всегда складывать, запасаться. Мне нужна была доза, если вдруг он начнет играть мною в начале ломки, не давать. И я вдохновенно лгала, на что и зачем потратила те или иные рублики. У меня получалось, потому что я актриса.

Я хочу поступить в театральный. Это моя мечта с колыбели. Я не только красивая девушка, но и очень умная. Главное — талантливая. И я люблю блистать.

Кажется, я почему-то сменила стиль. Перечитываю последнюю страницу и вижу: пишу почему-то какими-то короткими фразами. Кажется, это называется «телеграфный стиль».

Однажды я поняла, что никакой реабилитации Бес мне не даст, что он будет и будет держать меня на игле, пока я не загнусь совершенно, не превращусь в сухой скрюченный стручок, и что больше так продолжаться не может, ибо я жить хочу, жить дальше и дольше, и надо продолжать и продолжать копить эти деньги, но уже не на дозу, а на реабилитацию, а потом, когда две тысячи будут в моих руках, я уеду якобы домой, в Обоянь, а сама лягу в клинику, и когда я увидела в столе у «писателя» эти больше, чем две, первая мысль, что пришла мне в голову, была именно эта — вот она, реабилитация, и я даже хотела не показывать эти деньги Бесу, но желание поразить, шокировать его, выглядеть перед ним удачливой и сильной победило, и я разыграла красивую театральную сцену с веером бабла под крышкой лаптопа. Вот. Так-то оно лучше. Со стилем.

Но накопить на реабилитацию, придумывая, что съела мороженое в «Шаропле» или выпила самый дорогой в мире кофе, в «Гертруде» — это месяцы и годы. За месяцы и годы я могла бы подохнуть. К тому же, Бес простил мне пару раз «Гертруду», затем заявил:

— Слушай, девочка! Кушай-ка ты мороженое из киоска, а?

Из этих двух разов первый я в самом деле съела гертрудское мороженое, а вторую льдышку бабла заначила. Честно говоря, я была в отчаянии. Может быть, мне как-то тайком выходить на улицу? Но там грязь, ужас и криминал, и девушка с улицы стоит в три раза дешевле, чем эксклюзивная девушка, каковой была я.