Человек в красном
Шрифт:
— Выкладывай, — речь моя стала спокойной и уверенной.
— Вы как упёртый баран, — он сплюнул кровь. — Это случилось ночью, месяц назад…
Парень зашёлся в кашле; он больше не сопротивлялся, лишь безвольно болтался у меня в руках, бледный и напуганный.
— Их было двое, оба в тёмных балахонах и капюшонах, один был с пистолетом, — Семён сморщился. — Они требовали муки и горючего, очень большое количество.
— Дальше, — прорычал я.
— Я отдал им всё, что они требовали, — он усмехнулся. — А что мне было делать, если в затылок
— Ты узнал хоть кого-то из них? — я наконец отпустил парня.
— Нет, — Семён безвольно съехал по стене и осел на пол. — Но оружие есть только в участке, один из них явно был оттуда.
Я задумался, составляя все эти обрывки в цельную картину. Это уже второй человек, рассказывающий о людях в тёмных балахонах. Они знают о его привязанности к Ире, знают, на что нужно было давить.
— Семён! — Раздался высокий женский голосок со стороны входа. — Я принесла поесть!
Ира с широкой улыбкой вышла к нам и пересеклась со мной взглядом. Девушка не сразу осознала происходящее: радость сходила с лица постепенно, приобретая окраску ужаса.
— Семён! — Она бросилась к сидящему на полу парню. — Что случилось, Сём?!
— Всё нормально, — голос его звучал хрипло. — Уходи.
— Вы! — Ира кинула на меня яростный взгляд. — Что вы натворили?! Как вы посмели?!
Я впервые видел её такой — скулы яростно ходили в стороны, зрачки сузились, глаза налились кровью; она вся тряслась и была готова сорваться в любой момент. Я молчал, не проронил ни слова.
— Убирайтесь, — отвернулась девушка. — И не возвращайтесь к нам в дом, я видеть вас не могу!
— Ир… — Вот и всё, что я смог выговорить в тот момент.
— Вон! — Голос её начинал дрожать. — Я ошиблась, вы не похожи на моего отца. Вы не коммунист, как он… вы… вы — садист и убийца!
В голове вновь что-то щёлкнуло: ноги едва ли не подкосились, в глазах на секунду потемнело, тело пробрало холодом. Я и не заметил, как волосы девушки оказались в моей руке. Она испуганно взвизгнула и закрыла лицо ладонями.
— Не смейте! — Послышался крик Семёна.
Ещё секунда, и я бы со всей силы ударил её по лицу, но что-то меня остановило. Это был не крик Семёна. Я взглянул в зелёные глаза, наполненные слезами, на её побледневшее лицо, трясущиеся губы.
— Я не убийца, — прошептал я и сделал шаг назад, отпуская её волосы. — Я не садист! Я не убийца!
Натянув козырёк фуражки на глаза, я твёрдым шагом направился к выходу, слыша, как Ира успокаивает то ли Семёна, то ли саму себя. Я вновь едва не сорвался, я едва не ударил человека, которого люблю…
У выхода из здания стоял участковый, которого я встретил в день моего приезда. Он озадачено посмотрел на меня, но ничего не сказал, словив мой хмурый взгляд в ответ.
***
Я не помню, как провёл этот день, - он просто выветрился из моей головы. В памяти стояли лишь глаза Иры, а на кончиках пальцев сохранялись
Вечерело. Я долго стоял у дома Ирины; свет в нём горел, но у меня не хватало духу постучаться. Что я ей скажу? Как буду смотреть в глаза? Нет, я ничего не смогу. Буду стоять, как столб, но не решусь даже извиниться.
Сделав последнюю затяжку, я направился в сторону дома председателя. Я не знал, где мне можно было бы переночевать, - только там. Естественно, я не горел желанием оставаться с Йонесом в одной комнате, даже на пару минут, но делать было нечего.
Литовец не спал - об этом свидетельствовал тусклый свет, исходящий из окна верхнего этажа. Со вздохом, я открыл дверь и, специально шумя ботинками, поднялся наверх. В доме было темно, лишь из-за двери на втором этаже едва пробивался луч света.
Йонес лежал на кровати и держал в руках журнал «Юный натуралист». Его правая рука находилась на поясе и прикрывала наган; сам парень лежал почти на самом краю кровати, дабы успеть быстро с неё встать в случае опасности.
— Слушай, а ты знал, — Йонес не отвлекался от журнала. — Что хаулоид может жить на дне, при давлении в шестьсот пятьдесят атмосфер?
Я промолчал и прошёлся по комнате, присматривая угол, где мог бы завалиться спать. Литовец взглянул на меня и со вздохом покачал головой.
— Что случилось, сержант?
— Не твоё это дело, — я уселся у стены и стянул фуражку.
— Ну нет, — Йонес поднялся с кровати. — Вот поэтому у тебя и нет друзей, Коршаков.
— А у тебя они, как будто, есть, — огрызнулся я. — Весь отдел тебя терпеть не может.
— Терпеть, не терпит, — усмехнулся парень. — Но, если выпить куда, или в баню, про меня не забывают. А про тебя?
— Заткнись!
— Давай, рассказывай, — он поставил свечку на невысокий столик. — Я всё выслушаю.
— Хочешь узнать? — Усмехнулся я. — Хорошо. Сегодня я едва ли не убил девушку, которая помогала мне и дала крышу над головой в этом чёртовом захолустье; предварительно я начистил морду её другу детства! Подробности нужны?
— Коршаков, ты всё-таки неисправим, — Йонес залез под стол и вытащил бутылку с какой-то жидкостью и пару стопок. — Садись.
— Ты это откуда взял? — Я неодобрительно посмотрел на парня.
— Да, отобрал у двух алкашей, пригрозив расстрелом, — он ухмыльнулся. — Хоть какая-то польза от формы этой!
— Я на работе не пью.
— Да брось ты, — отмахнулся парень. — Давай, я один пить не стану.
— Ты что, глухой? Я же сказал: не пью, — пробурчал я в ответ. — Да и закусить нечем…
— Да ну, — он зашуршал обёрткой шоколадки. — У меня всегда есть, чем.
С одной стороны, пить на таком важном задании не следует, но с другой, мне было паршиво, хотелось как-то отвлечься от плохих мыслей. Йонес заманчиво тряс бутылкой, искушая меня нарушить принцип.
— Чёрт с тобой, — я сел, напротив. — Наливай!