Человек, вернувшийся издалека
Шрифт:
– Куда вы, darling? – спросила Фанни у Жака.
– Я хочу пить, пойду выпью стакан воды. А вам не хочется?
– Вы, похоже, чересчур разволновались, darling, впрочем, это понятно, ведь речь идет о вашем брате, вы его так любили!.. – И она повернулась к Марте. – Итак, вы сказали, что его рана кровоточит уже пять лет… Ну, посудите сами, милочка, вы по-прежнему бредите!..
Но Марта продолжала стоять на своем.
– Я все вам расскажу, со всеми подробностями. Мой муж ложится спать рано. После ужина, который никогда не затягивается, он обычно предлагает мне выслушать
Поразмыслив, я сказала себе: «У тебя снова начались галлюцинации, как и два года назад… Но теперь, когда ты спокойна, в здравом и ясном уме, и доктор подтвердил, что ты не больна, вернись в беседку, и там ты поймешь, что нет никакого призрака, тебе все привиделось».
Я накинула на плечи шарф и побежала через сад. Я слышала, как на кухне гремит посудой прислуга, пока бежала через сад, заметила силуэт мужа, расхаживающего перед окном своей спальни. Все выглядело вполне естественно, и я тоже чувствовала себя совершенно нормально.
Тем не менее, когда я подошла к лестнице, ведущей в беседку, я невольно вздрогнула. Я говорила себе: «Если он придет сегодня вечером, значит, это совершенно точно он!..»
Мадам, сначала я ничего не видела… Я обошла деревянный столик, подошла к краю беседки, облокотилась на перила и рассматривала реку, то место, где я видела, как он идет по воде среди ветвей ивы и кувшинок, а потом выходит на берег… Кругом царила мертвая тишина. Я услышала, как на колокольне пробили часы. Простояв примерно полчаса, я стала тихо звать его: «Андре!.. Андре!..», желая понять, придет он или нет… Я была уверена, что он не придет, потому что заставляла себя думать о словах доктора… Не заметив ничего на земле, я подняла глаза к небу.
В эту минуту густые облака затянули луну. Я собралась уходить и уже сделала шаг, как раздался звон цепей… Мой взгляд упал на берег. И тогда, мадам, я его увидела.
Это был он, точно он! Вынырнув из ивовых веток, он заскользил по траве и приблизился почти к самому подножию беседки. Подняв руки, он произнес: «Марта! Марта!.. Он убил меня!» Представляете?! Бедняга, такой бледный, он показал мне свою кровоточащую рану на виске… Прежде чем исчезнуть, он, звеня своей цепью, произнес: «Он убил меня в автомобиле!»
В этот момент позади Фанни раздался неприятный звук бьющейся посуды. Мадам де Лабосьер тут же обернулась. Это ее муж только что уронил на пол тарелку и стакан.
– Будьте осторожнее, darling, вы так перебьете весь наш сервиз из богемского стекла.
VIII
Если бы Лазарь нам только поведал…
Час назад месье Сен-Фирмен отправился на поиски жены и уже успел объехать все окрестности в своем старом тильбюри [18] , запряженном запыхавшейся лошадью. Нигде не найдя супруги, он, наконец, решил заехать в Ла Розрэ. От нотариуса не стали скрывать, что беглянка у них, и он, принеся мадам де Лабосьер свои извинения и назвав жену чокнутой, увез ее домой.
18
Тильбюри – легкая открытая двухколесная карета, с крышей или без. – Прим. ред.
Чтобы убедить Марту в необходимости вернуться к мужу, мадам
– Вам следовало бы отправить ее в путешествие, – посоветовала Фанни нотариусу. – При таком состоянии унылое прозябание на вилле у реки вряд ли поможет!
– Вам хорошо говорить! А у меня дела, – ответил Сен-Фирмен.
– Но она взрослая и прекрасно может путешествовать самостоятельно!
– Она слишком меня любит!
И старикашка, гнусно усмехаясь, хлестнул кнутом свою клячу. К этому времени Жак уже час как спал, видимо, у него не хватило терпения дослушать рассказ несчастной Марты о галлюцинациях.
Он даже не спросил жену, как она намерена поступить с ночной гостьей, не собирается ли она предложить ей переночевать у них. После того как Жак собрал осколки посуды, столь неловко им разбитой, он удалился по-английски.
Комнату Жака отделял от спальни Фанни только ее будуар. Прежде чем вызвать звонком горничную, Фанни постучала в дверь к мужу. Последние признания Марты она считала крайне важными, а потому спешила поделиться ими с Жаком… Но стучала она напрасно: никто ей не ответил. Ей показалось странным, что муж так быстро заснул и даже не дождался ее, чтобы полюбопытствовать, чем в результате завершилась странная эскапада и бредовые рассказы малышки Сен-Фирмен.
Бесшумно повернув дверную ручку, она приоткрыла дверь.
– Вы спите? – шепотом спросила она.
Ответом ей стало ровное дыхание, доносившееся из темноты комнаты.
Немного поразмыслив, она закрыла дверь, столь же бесшумно, как и открыла ее, и, вернувшись к себе в спальню, пригласила Катрин, которая молча помогла ей раздеться, потом Фанни завершила вечерние приготовления ко сну и легла в кровать, но заснуть ей удалось с большим трудом.
Жак встал рано утром. В хорошую погоду на завод, расположенный всего в паре километров от замка, он любил ходить пешком. А так как день выдался прекрасный, он отослал двуколку вместе с грумом в замок. Золотистые лучи солнца пронизывали шапки покрасневшей листвы небольшого леса. Природа радостно просыпалась, прихорашивалась и сбрасывала с себя последние обрывки ночной пелены.
Далеко внизу, насколько хватало взгляда, до самого берега Сены, и влево, до опушки леса Сенар, простирались земли, принадлежавшие хозяевам замка. Как говорила его жена: «Это поистине королевское поместье!»
– Любуетесь своими владениями?
Внезапно раздался голос у него за спиной, от неожиданности Жак вздрогнул. Это оказался доктор Мутье. Улыбнувшись, Жак протянул ему руку:
– Да, любуюсь. По возвращении Андре хочет мне продать эти владения, а я ничего другого и не желаю, кроме как купить их. Однако, дорогой гость, вы, оказывается, ранняя пташка!
– Ах, вы же знаете, что, приезжая в поместье, я всегда совершаю пешие прогулки… Мне надо похудеть.
– Вы правы, доктор, – согласился Жак. – Для врача-спиритуалиста вы действительно излишне полноваты…
– Не стану отрицать, друг мой… Я слишком привержен некоторым плотским удовольствиям. Судите сами: только что я велел вашей кухарке приготовить мне на завтрак два яйца всмятку и принести их ко мне в комнату… Это было очень вкусно!
Жак остановился и несколько секунд рассматривал радостное лицо славного доктора, его пухлые губы и, заметив искренний взгляд за золотой оправой очков, произнес: