Человек
Шрифт:
— Это шутка. Вода святая у тебя?
— Ой, прости, Максим, забегался. Ты же знаешь, у меня рядом. В субботу зайду и налью.
Двадцать первого, в воскресение, я взял две трёхлитровые банки под святую воду, брата Феликса и поехали мы в Храм, что стоит у дома Забелина.
Думаю, что на Веньку полагаться, сам зайду и налью. Вышли из метро, купили у старушки воблу. Хотели взять бутылочного пива, поправиться. Смотрим, несут разливное.
— Мужики, хорошее? — Спросил брат.
— Да, что вы не местные? С Останкинского
— Ну, что? — Спрашивает Феликс. — Возьмём?
— Во что?
— Да, в твои банки. Твой же, корешь, должен был взять. Куда тебе столько святой воды?
Думаю, Забелин хоть и трепло, но не мог же не пройти три шага. Решил, в последний раз, ему поверить. Согласился с братом.
Налили в банки пива, шагаем к Вениамину. Перед нами по дороге идёт священник.
Я брату говорю:
— Надо в церковь всё же зайти, узнать наливают там ещё воду или нет.
Вдруг, поворачивается батюшка, я решил, что он услушал наш разговор и хочет ответить, а он сам с вопросом:
— Не подскажите, как к гостинице «Байкал» пройти?
Мы, подсказали, объяснили.
А, когда он ушёл, Феликс и говорит:
— Вот тебе загадка. По дороге к Храму идёт священник и два негодяя, с пивом в сумке. Кому из них в церковь, а кому в гостиницу?
— Да-а, — удивился я, — всякое в жизни бывает.
Зашли в церковь, спросили воды крещенской. Нам сказали: «На Крещение и нужно было приходить. Роздали всю».
Пришли к Забелину, он тоже не ходил.
— Ну, хочешь, убей меня. — Плакал Веня. — Ноги отнялись. Не то, что за водой в церковь, в магазин за пивом сходить не мог. Чуть ночью не умер, сердце останавливалось.
Ну, что тут поделаешь? Нет, так нет. Подлечили мы Веню. Пиво из банок выпили, а туда, налили воду из-под крана.
Пришёл домой, жена весёлая. Только что от соседа вернулась, ещё позёвывала.
— Опять пьяный? Ну, хоть воду принёс. — Миролюбиво сказала она, вынимая банки из сумки.
Через неделю вода протухла.
— Ну, вот, — ругалась жена, — а уверяли, стоит вечно.
Мне было стыдно, хотел открыться. Но, передумал. Что, бабе, говорить? Разве войдёт в положение? Разве поймёт мужские проблемы? Я промолчал.
Прости меня, Господи, грешного раба твоего.
На посту
Ночью, на дежурстве, два инспектора ГИБДД вели беседу.
— Сергунь, ты бы лег, поспал, чего зря маешься, — говорил молодому сотруднику старший товарищ.
— Да не могу, на душе тошно. Как похолодало. Смотри, ведь только начало августа, а ощущение такое, будто завтра октябрь.
— Избаловала жара, разнежились, забыли, что в Москве живем, а не в Сочах.
— Коль, а ты заметил, когда жарко было, то по улицам одни красавицы ходили, а как похолодало —
— Так ты из-за этого кручинишься?
— Нет. Другое печалит.
— Ну, расскажи. Отведи душу, полегче станет.
— Да, парень хороший девчонку любил, жениться на ней хотел, а тут вдруг нашелся другой, у которого хрен по колено, и она парня бросила. Ушла с другим, с тем, кто ей до гландов достать может.
— Этот парень, он что, дружок твой или родственник?
— Да, нет. Совершенно незнакомый парень. Просто, Коль, обидно, что столько зла на земле. Вот живешь с женой душа в душу, а придет тот, у кого хрен по колено, и она тебя бросит. — Сергей вдруг горько и безутешно заплакал.
Николай принялся товарища утешать.
— Да, с чего бы ей тебя бросить? — Говорил он. — У тебя что, очень уж маленький?
— Да, нет, не очень, — утирая слезы и всхлипывая, отвечал Сергей, — я линейкой замерял, двадцать сантиметров.
Николай засмеялся.
— Тебе, Сергунь, бояться нечего. Если и уйдет к другому, то не по этой причине.
— За другое я спокоен, а вот насчет этого пункта неувязочка. Конечно, у меня не самый маленький, есть люди, у которых еще меньше. Но, все же у меня не по колено. А придет тот, у которого по колено, и жена с ним уйдет. Я же вижу, что у нее гланды чешутся, а мой до гландов не достает.
— А, ты подкати с другого крыльца, тогда точно до гландов достанешь. Может успокоится?
— Николай… Ты, честное слово… Ты, такие вещи говоришь. Если бы не был ты старшим товарищем, я бы тебе за такие слова…
— Ну, тогда и не знаю, что тебе посоветовать, как успокоить. Скажу лишь одно. Живу на свете сорок два года, повидал немало, но ни разу не видел мужика, у которого хрен был бы по колено. Так что можешь спать спокойно.
— Ты не видел, а Любка Сидорова, подруга жены, видела. Точнее слышала. Она на хлебзаводе работает, и у них там какой-то Ваня Людоведов или Людоедов трудится. Так вот, мужики там смеются над ним, говорят, что он даже под душем трусов с себя не снимает, опасаясь насмешек. Жена, как услышала про этого Людоведова — Людоедова, все к Любке и пристает: «Познакомь меня с ним». И вот, сейчас я на дежурстве, а она, глядишь, с этим Ваней чешется. А уж после такого Вани, какой я ей муж? Одна эмблема, одно название.
— Ну, тут я и не знаю, что тебе сказать. Одна надежда на то, что к нему уже очередь выстроилась. Да, на совесть твоей жены, которая, может быть, просто и не захочет тебе подлянку устроить.
— Она, может и не захотеть сделать подлянку, и винить себя всю жизнь потом будет, но в какую-то минуту может не выдержать, и бабья сущность, похотливая, возьмет верх над совестью. Вот чего я боюсь. А потом-то ей, конечно, понравится, и она скажет сама себе: «Зачем совесть, верность, этот Серега?».