Человек
Шрифт:
Непонимание
Взявшись за новое произведение, литератор Николай Наседкин решил, что для большей достоверности, ему необходимо посмотреть на те апартаменты, в которых его персонаж станет существовать.
Герой романа в начале повествования, должен был ютиться в общежитии, а затем, по мере развития сюжета, перебраться в жильё с приставкой «Люкс».
Нужно было освежить в памяти быт общежития, в которых пьянствовал неоднократно, а так же найти квартиру
Проблем ни с тем, ни с другим не должно было быть. Через Нинку Набатову, печатавшую первый роман, он узнал, что её подруга, бывшая сокурсница, а теперь аспирантка, всё ещё живёт в общежитии. Звали подругу Надежда, и Наседкин, когда-то на дне рождения Набатовой, был ей представлен, а точнее, она была представлена ему.
Знакомство было шапочным, состоялось давно, но, по словам Нинки, Надя его помнила и, узнав о его желании прийти в общежитие с рабочим визитом, с удовольствием приглашала в гости.
С квартирой экстра-класса было ещё проще. Позвонил бывшей однокласснице, Наташке Новоструевой, отец которой занимал видный пост, отчего проживали они теперь как раз в таком доме, и объяснил суть дела. Сказал прямо, что пишет новый роман и хотел бы поселить вымышленного героя в её реальную квартиру. Для чего, если это возможно, в удобный для неё момент, ему будет нужно взглянуть на квартиру. Наташка покашляла в трубку и сказала:
— Всё это можно будет устроить, но не раньше чем через неделю, так как в данный момент болею. Выздоровлю, придёшь, попьём кофейку, поболтаем, заодно и посмотришь квартиру.
Наташка осталась «своей в доску», высокий пост отца её не испортил. Встретившись, месяц назад в фойе Старого цирка, Наседкин не смог с ней ни о чём поговорить, была с ревнивым кавалером, лишь обменялись телефонами. Когда же позвонил, дня через три после встречи, проговорили четыре часа и всё не могли наговориться.
Всё шло на лад, даже сосед по коммунальной квартире, Нил Нифонтович Неделькин, которого Николай не переваривал, уезжал на месяц в деревню к сестре, где собирался провести отпуск.
Однако надо было спешить, работа не двигалась. Нужно было назначить день визита к Надежде, а связь с ней осуществлялась только через Нинку. Та же всё тянула, да откладывала. Сама собиралась рожать, целиком была погружена в ребёнка готового в ближайшие дни появиться на свет, а о нём, о Наседкине, совсем не думала. От неё невозможно было добиться ничего вразумительного.
— Я звонила Наде. — Говорила Нинка. — Она приглашала в гости.
— Когда?
— Не знаю. Завтра в общежитии её не будет, послезавтра я не могу.
Так визит, день за днём и откладывался. К тому же, звоня Нинке, по голосу мужа чувствовалось, что ему не нравится настойчивый
Казалось бы, простое дело и вдруг превратилось в сложное, неразрешимое.
Прошла неделя, позвонил Наташке Новоструевой, надеясь до общежития побывать у неё, но та продолжала кашлять и, ссылаясь на простуду, откладывала приглашение ещё на неделю.
Вдруг позвонила Нинка и, как бы между прочим, сообщила, что гуляла с мужем по городу, и они зашли к Надежде в гости. Пили чай, беседовали, говорили о нём.
Николай принялся было ругать беременную машинистку, почему с мужем, а не с ним, но та его успокоила:
— Надя просила передать, что можешь прийти в любой день, — у Наседкина отлегло от сердца, но радость была преждевременной, — только предварительно надо договориться, что бы она была дома.
— Постой! Как договориться? Что же ты не договорилась? Я в любой день готов.
— А я откуда знать могла, что у тебя всякий день свободный. Думала, наоборот.
— Как откуда! Я каждый день звоню и всё об этом одном талдычу!
— Не кричи на меня.
— Как не кричать…
Нинка или муж, стоящий рядом и подслушивавший разговор — кто-то нажал на рычажки, и в трубке запищали короткие гудки.
— Дура! Набитая дура! — Крикнул литератор, что бы как-то облегчить душу и стал думать о том, как договориться с Надеждой.
«Надо звонить Набатовой, узнать телефон вахты, — размышлял он, — узнать фамилию Нади и номер комнаты, в которой живёт».
Набрав Нинкин номер, получил ещё один сюрприз. Оказывается, молодые только что вышли и не просто пошли гулять, а поехали к тётке, поближе к родильному дому, где до самых родов и предполагали жить. Тёткиного телефона родители, конечно, не знали, а, скорее всего, наученные зятем, не соблаговолили передать.
Ситуация всё более усложнялась.
«В конце концов, не чужой», — решил Николай, выпил для храбрости, и вечером пошёл в общежитие. На вахте, остановили.
— Из какой комнаты? Как фамилия? — Интересовался вахтёр.
Наседкин не мог на это ничего ответить. Он знал имя, то, что учится она в аспирантуре и то, что у неё коса до пояса. Этого было недостаточно. Вахтёр уверял, что аспиранты в общежитии не живут. Стал издеваться, задавая нескромные вопросы.
Пришлось прибегнуть к помощи входивших в общежитие студентов. Они, по его просьбе, нашли аспирантку Надю, подругу Набатовой Нины и передали ей, что к ней гость по фамилии Наседкин, которого не пропускает вахтёр.
О том, что её нашли, студенты пришли, сообщили особо. Доложили, что одевается и сейчас спустится.