Чем вы недовольны?
Шрифт:
Управление совнархоза путало, декларировало, не руководило.
И заявлять Благинин умел. Говорил – любо слушать. Кое-кому очень импонировал его вид. Выглядел, точь-в-точь как на сцене выглядит положительный герой директор: немного седины, баритон, отличный костюм. И (зритель сочувствует)… не очень счастлив в семейной жизни. Жена не понимает его тревожной души, куда-то постоянно стремящейся. Отсюда конфликт. В конце пьесы положительный герой директор говорит жене хорошо поставленным голосом:
– Аня, пойми меня…
После лирической паузы… Звонок. У телефона секретарь обкома. Герой-директор
Трудно определить, на какой глубине в душе Благинина таился хамоватый барин. Он не только не позаботился о машине для Иванова, но даже не встретил товарища, коллегу, прибывшего сменить его.
Что для него какой-то Иванов из Карелии. Бумкомбинат выполнил квартальную программу на сто один процент, в кармане благодарность совнархоза, в том же кармане приказ о назначении в министерство. Стоит ли церемониться.
Только немногие знали, что это за сто один процент. Нет, никаких приписок, боже упаси. Благинин не так безрассуден. Гораздо проще утаить возможности комбината, действительный выход целлюлозы в удачные месяцы и потом показать её, когда дело плохо. Старая уловка, всем известная. Но действенная.
В тот час, когда Иванов сидел в домике крановщиков, Благинин в ресторане «Северный» в банкетном зале давал прощальный завтрак для приближенных и содействовавших. Организовал банкет коммерческий директор Арутянц. Приближенных было немного, в целом – сорок два человека.
Отлично поев, изрядно выпив, предельно восхвалив Благинина, банкетчики уже на улице произносили заключительные слова:
– Ловкач!
– Карьерист!
– Златоуст!
– Притвора!
– Эгоист!
Самое последнее слово произнес Арутянц:
– Феодал!
Мораль: не надо устраивать прощальных банкетов. Не стоит. Даже за государственный счёт.
– Поедете на Север, в Поморск, директором бумкомбината?
– Поеду.
– Комбинат работает значительно ниже своих возможностей. Нынешнего директора Благинина отзываем. На другой комбинат не назначаем. Время требует директоров иного стиля. Вы вполне соответствуете. Поезжайте в отпуск – и в Поморск. Благинин был любимцем областного руководства, но не коллектива. Учтите.
– Учту!
Первым из Ломоносовска (прямо из банкетного зала) примчался непревзойденно хитрый Арутянц. Представился Иванову. Осведомился – где до отъезда семьи Благинина желает разместиться уважаемый Иван Иванович, о котором коллектив слышал столько хорошего.
– Есть помещение для приезжающих?
– Конечно. Особое. Для высоких представителей.
– Ну, вот там.
Отпустив Арутянца, Иванов покинул заводоуправление. Шёл по улице, сплошь устланной досками в четыре пальца толщины. По ним машины катили как по паркету. На правой стороне двухэтажные деревянные дома, многоквартирные, на левой новенькие каменные. В конце улицы коттеджи. Центральная площадь асфальтирована, в центре её Дворец культуры. Стены тёмно-салатового цвета, колонны портика белые. Универмаг. Столовая номер пять. Рядом здание завкома и парткома. Иванов поднялся на второй этаж. Зашёл в партком.
Секретарю парткома ровно тридцать лет. Невысокий молодой человек, светлоглазый, без наигранной солидности, никого
– Коммунисты не жалуются, что партком расположен не на территории завода?
– Наоборот. Кончил работу, пришёл домой, переоделся и идёт в партком по делу, за поручением. Заодно заходит в кабинет политического просвещения – он на этой же площадке. Заходят в партком и члены семей коммунистов и беспартийные. По утрам я бываю в цехах. Кроме того, в цехах работают члены партийного комитета. Не обязательно обращаться только к секретарю.
На традиционном длинном столе лежали тетради – дневник членов парткома. Каждый записывает, что им сделано. Готовит предложения, вносит замечания членов партийной организации.
Иванов узнал – секретарь партийного комитета окончил Ленинградский политехнический, работал мастером, начальником смены, секретарем цеховой партийной организации.
Два часа беседовал Иван Иванович с секретарем парткома Алехиным, Леонидом Федоровичем.
Иванов зашёл в просторный зал – читальню кабинета политического просвещения. Столики. На них лампы под плафонами.
– Посещают?
– Посещают. Главным образом заочники.
ЧЕМ ВЫ НЕДОВОЛЬНЫ?
Через несколько дней в зале-читальне кабинета политического просвещения по просьбе Иванова собрались молодые технические силы комбината – около семидесяти инженеров, техников, лаборантов, свободных от смен.
До начала разглядывали Иванова. Конечно, куда ему по виду до Благинина. Так себе, ничего приметного.
– Он карел. Видишь, чуть удлиненное лицо, льняные волосы, глаза цвета озерной воды.
– Ерунда! Обыкновенный русак.
Обзором внешнего вида нового директора занимались две прелестные девушки, инженеры центральной лаборатории. Одна в белом, другая в лиловом свитере.
Иванов посмотрел на часы – ровно девятнадцать часов. Сел за столик посреди зала, рядом с Алехиным.
– Итак, я – Иванов Иван Иванович. Ну что ещё? Родился в Петрозаводске, в семье рабочего. Окончил московский вуз в сорок первом году. Начал войну лейтенантом, окончил капитаном. Последняя работа – главный инженер бумкомбината в Карелии. Беседа наша неофициальная. Между тем я придаю ей серьезное значение. У меня к вам два вопроса: имеются ли среди вас такие товарищи, которые не собираются покинуть бумкомбинат при первой же возможности?
Тишина. Две секунды. Затем общий молодой смех. После затишья несколько голосов:
– Есть такие.
Еще большее оживление. Смеётся и Иванов.
– Обсуждать первый вопрос не станем, пока. Вопрос второй: чем вы недовольны?
Тишина. Редкие реплики.
– Позвольте, я немного поясню постановку вопроса. Что может удовлетворить молодого специалиста, бывшего жителя большого города, ныне работающего в Поморске? Климат не в счёт. С одной стороны море, с другой – река, чудесное мягкое лето, великолепная здоровая зима. Главное – оснащённый комбинат. Приличный Дом культуры. До областного города два часа езды. Казалось бы… Что же необходимо, повторяю, чтобы удовлетворить запросы молодых специалистов?