Чемодан из Гонконга (Межавт. сборник)
Шрифт:
— Пусть останутся у тебя. Трать.
Она приподнялась на локтях и наблюдала, как я надеваю пиджак и галстук.
— Что за дело у тебя к Каратти? Насчет предстоящего боя Баки Фарелла?
— Нет. Другое.
— Хорошее?
— Может быть.
— Что, если я вложу в это дело сто долларов?
— Даже не зная, в какое?
— Какая разница. Деньги везде деньги.
— Я скажу тебе после разговора с Каратти. Ладно?
— Ладно.
— Если хочешь, послушай мой совет — возьми эти сто долларов, купи билет и езжай в Лас-Вегас. Сними
— Не так-то просто найти работу в Вегасе. Особенно, если я сбегу отсюда.
— Решай сама. Теперь одевайся. Я пойду звонить.
Когда я выходил, она смотрела на потолок. Я вышел, перешел дорогу и нашел телефонную будку. Позвонил в Лас-Вегас старому другу Чарли. Чарли — мужик рисковый, но умный.
— Чарли, — спросил я, — какая лучшая черта у Баки Фарелла?
— Упрямство.
Я подождал секунд пятнадцать…
— Восемь к пяти в пользу малыша из Канады, — добавил он.
— Что?
— Что слышал.
— Вчера было по-другому. Когда же произошли изменения?
— Сегодня.
— Что случилось?
— Упрямство.
Я подождал полминуты.
— Слушай, — сказал Чарли. — У Фарелла стряслось что-то личное. Как говорят — «эмоциональные проблемы».
— Да Фарелл убьет малыша…
— Ладно, если ты так думаешь, будет интересно. Что касается меня — я сомневаюсь.
— Хорошо, Чарли, спасибо.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Пока не знаю.
Я повесил трубку, постоял в будке некоторое время, размышляя о плюсах и минусах предстоящего боя, а также о том, как быстро разносятся новости — плохие новости. Я знал о состоянии Баки. Бронк знал и Денни. Кто еще? Я стал перебирать: Куколка, ее бывший муж Джаспер Ко, Винс Болл, может быть, Джо Беккер и, вполне возможно, мисс Джет Лумис.
У нее было более чем достаточно времени, чтобы одеться. Я не спеша вернулся к номеру и открыл разбитую дверь. Джет не была одета, она спала. Я выключил свет, закрыл дверь как можно плотнее и направился к стоянке.
Я просидел в машине не более десяти минут, когда два гангстера, выйдя из ресторана, кивнули мне. Я вышел. Один из них меня обыскал. Мы вошли в ресторан, прошли через зал к задней двери. Поднялись по ступеням.
Кабинет Каратти был одновременно и жилой комнатой. Мы встретились впервые, поэтому я внимательно рассмотрел его. Ему было лет шестьдесят, волосы оставались густыми, но седыми. Стройный. С сильными руками и большой заколкой на черном шелковом галстуке. С серыми добрыми, спокойными глазами. Наверняка он был чей-то дедушка.
— Твое имя?
— Пит Шофилд.
— Что тебе надо?
— Поговорить о ставках.
— О каких?
— Бой Баки Фарелла, — сказал я.
— Сколько? — спросил он.
— Пять к десяти. А какова твоя ставка?
Он посмотрел на свои руки, лежащие по столе.
— Семь к пяти.
Я приподнял бровь.
— Ладно, — сказал он и встал.
— Это если бы я решил поставить на Фарелла, — сказал я.
Он посмотрел на меня и сел.
—
— Нет, на канадца.
— Ты в себе?
— Звони клиенту.
Он придвинул телефон.
— Без эмоций, — сказал я. — Это очень осторожный клиент.
— Все, что ты хочешь, — сказал он.
— Если в игру войдет твой клиент, я выйду.
— Конечно.
Я направился к двери. Он остановил меня.
— Еще один вопрос.
Я остановился.
— Та девка, — сказал он, — в гостинице. У тебя на содержании?
— Нет, я просто подцепил ее.
Он кивнул.
— Ладно. В моем заведении девки обслуживают клиентов один раз, не чаще.
— Уверен, — кивнул я, — она хорошая малышка.
— Сто долларов хуже?
Я замялся, затем отыгрался.
— На прошлой неделе, — солгал я, — мне повезло. Я получил наследство.
Он внимательно посмотрел на меня, затем кивнул. Я вышел. За дверью стояли две гориллы. Дверь ресторана была заперта, и я направился кружным путем к своей машине.
Возвращаясь в гостиницу, я попытался подытожить, что узнал от Каратти. Первая ставка снизилась до восьми к пяти в пользу Баки. Теперь — семь к пяти. Эмоциональный срыв, и ставка изменилась.
Теперь… притворившись, я вхожу в игру в интересах сосунка, придерживаясь назначенной игры. Каратти так или иначе должен будет продолжать игру. Итак, он дает семь к пяти, пусть — восемь (под давлением, так как эта цена утвердилась в Вегасе). Я компрометирую его тем, что держу пари на канадца, а не на Баки. Его заинтересует эта разница в три очка.
Но ни Каратти, ни я не играем честно. По моей теории Каратти считает победителем Баки. И уверен, что я тоже играю на стороне Баки. Он даже не предполагал, что я буду держать пари на сосунка, и, должно быть, заинтересовался — почему? Его реакция на мое сообщение, что я хочу держать пари на канадца, разоблачила его. Оно привело его в замешательство.
Он готов был вышвырнуть меня вон, но неожиданно изменил намерения.
Если моя версия верна, Каратти спровоцировал эпизод с Куколкой от начала до конца. Он намеренно выводит Баки из душевного равновесия, что обязательно скажется на результатах боя. А в последние минуты выпустит Куколку, чтобы та вдохновила Баки на победу.
На первый взгляд смешно было бы даже думать, что это как-то повлияет на исход боя. Но хорошо зная Баки и видя влияние на него Куколки, я был совершенно иного мнения.
Так или иначе, я смутил Каратти и был рад этому. Но что делать дальше, не знал. Времени подумать не было, так как я подъехал к гостинице «Фонтанель».
В номере было темно. Я включил настольную лампу. Она спала. Волосы обрамляли лицо. Правая рука была подложена под щеку. Я присел на краешек кровати. Я чувствовал себя разбитым. Но — надо ехать в Риверсайд. Стал подниматься и свалился на кровать.
«К черту все это», — подумал я.
Снял ботинки, носки, пиджак и галстук, выключил лампу и лег рядом с ней. Она проснулась.