Чемодан из Гонконга (Межавт. сборник)
Шрифт:
— Я потел. Ты ведь меня знаешь. Всю свою жизнь всегда потею.
— Редфорд стоял у окна?
— Да, крупный такой человек. В халате. Он повернулся ко мне спиной. В комнате было холодно. Но я потел, как всегда.
— Опиши подробно, что тогда случилось. Каждую мелочь.
Он качнул головой.
— Я даже не знаю, все произошло так быстро. Сначала он дал мне возможность заговорить. Я говорю, он не отвечает. Я рассердился и припугнул его. Тогда он вдруг повернулся и набросился на меня. Мы схватились, и он
— Хорошо, Сэмми. Лежал на полу коврик? Подумай!
— Я не знаю, Дэн. Может быть, да, может быть, нет.
— В тот день ты еще раз виделся с Бароном?
— Я его в понедельник вообще не видел.
— Хорошо, Сэмми, — кивнул я. — Держись молодцом.
Он медленно кивнул.
— Знаешь, Дэн, с тех пор, как они меня посадили, я размышлял. Ведь я знаю, что никого не убивал. Может быть, мне не верят, может быть, они никогда не узнают правду. Может быть, мне придется поплатиться головой. Но я знаю, что я этого не делал. Я имею в виду, что не хочу исчезнуть навсегда, но смогу это выдержать, если придется. Я же знаю, что невиновен.
— Ты скоро выйдешь отсюда, Сэмми.
— Обязательно, Дэн, — кивнул он и ухмыльнулся. — Я жду здесь, пока ты меня вызволишь.
Охранник вышагивал позади меня, как будто опасался, что я в заключение могу еще освободить архипреступника и выпустить его на свободу. Он тщательно запер за мной решетчатую дверь коридора. Металлический скрежет стали о сталь звучал, как призыв на страшный суд, и, казалось, доставлял ему удовольствие. Таковы охранники. Я никогда не смогу понять, становятся они охранниками, потому что таковы от природы, или же они становятся такими, сделавшись охранниками.
На улице я поймал такси и поехал домой. Сунул свой старый пистолет в карман пальто, снова спустился вниз, сел в свою машину и поехал на Манхеттен.
Дверь квартиры на Шестнадцатой улице открыл мне Джордж Эймс. Он казался усталым.
— Опять вы? — буркнул он. — Я звонил в полицию. Прокурор абсолютно убежден в виновности Вайса.
— Ему за это платят.
— Вы решили разрушить нашу семью?
— Не всю семью, я надеюсь.
Я обнаружил нечто в его глазах. Они были знающими, если можно так выразиться. Эймс что-то знал, но я мог только догадываться, что это было.
— Тогда входите, если это необходимо.
Я вошел. Все еще больше изменилось. Еще полгода, и следы Джонатана Редфорда исчезнут полностью.
— Вы один? — спросил я Эймса.
— Да.
— А где остальные?
— В Нортчестере. Они хотят на уик-энд объявить о предстоящей свадьбе. Я решил не ехать. Хотите что-нибудь выпить?
— Охотно. Ирландское виски, если есть.
— Боюсь, только шотландское.
— Тоже пойдет.
Я сел и смотрел, как он готовит выпивку. Он подал мне стакан и сел напротив.
— Продолжайте,
— Что вы знаете о Поле Бароне? — спросил я.
— Я знаю, что деньги не были карточным долгом, что Барон шантажировал Уолтера или, скорее, Джонатана.
— Вам никогда не приходила в голову мысль, что посылать сюда Вайса было безумием? Если бы речь шла о карточном долге, тогда нет. Но речь шла о шантаже. Зачем нужно было вмешивать постороннего?
— Не имею понятия. Из соображений безопасности, может быть?
— Нет. При шантаже безопасность и успех зависят от количества людей, посвященных в дело. Чем меньше, тем лучше. Было бы безумием посылать сюда Вайса только за деньгами.
Я отпил глоток.
— Почему Пол Барон послал Вайса? Вопрос настолько очевиден, что никто не потрудился вообще его поставить. Барон послал Вайса, потому что он его послал, точка. Очевидный факт. Однако он окажется вовсе не столь очевидным, если присмотреться к нему ближе. У Барона действительно не было никакой причины посылать кого-то за деньгами.
— Откуда вы можете знать? Как вы уже сказали, Барон это сделал.
— Барон еще в воскресенье замахнулся для большого удара. В понедельник он ждал телефонного разговора. Телефонного разговора, но не курьера! Разговор состоялся около половины двенадцатого. Но ему не сообщили того, что он ожидал услышать. Он ушел в большой спешке. И только после этого связался с Вайсом.
Эймс изучал свой стакан.
— К чему вы клоните?
— Опишите мне еще раз события понедельника. Утра понедельника.
Тот поболтал лед в стакане.
— Я позавтракал вместе с Джонатаном. Потом ушел к себе. Приблизительно в половине двенадцатого, возможно, чуть позже, ко мне пришел Уолтер. Он сказал, что Джонатан ушел с Дидрой, и предложил подвезти меня на такси. Он собирался ехать в Нортчестер с вокзала Грейт Централ. Я согласился.
— Где находится ваша комната?
— В задней части квартиры. Теперь я, естественно, занимаю всю квартиру целиком.
— Ваша комната изолирована так, что вы ни Уолтера, ни мисс Фаллон не видели и не слышали? Не слышали, как уходил Джонатан?
— Дом построен на совесть.
— Значит, дело сводится к тому, что вы после завтрака ничего не видели и не слышали. Вы больше не видели Джонатана.
Он уставился на меня.
— Я рискну спросить: ну и что? Это вы уже знали. Почему вдруг вспомнили?
— Потому что никто из тех, кто хорошо знал Джонатана, ни разу не видел его после завтрака. Кроме Уолтера и Дидры Фаллон.
Если бы я рассчитывал на реакцию, то был бы разочарован. Его актерская физиономия оставалась неподвижной. Взгляд, казалось, ушел внутрь. Он принюхался и пригубил свой напиток.