Чемодан миссис Синклер
Шрифт:
– Чарльз Дирхед.
На ее лице отразилось разочарование. Мне захотелось протянуть руку и осторожно убрать его, как поправляют выбившуюся прядку волос. Я всегда с большой теплотой относилась к Софи.
– Все нормально, – пожала плечами я.
Разумеется, это вовсе не нормально. Но лучше, чем ничего. Я слишком долго прожила без мужчины, и Чарльз стал моим «кое-что».
Я его не любила и никогда бы не полюбила. Мы с Софи обе это понимали. Мы ненадолго умолкли, однако наше общение продолжалось на ином уровне. Возможно, на телепатическом. И наше безмолвное общение было куда интенсивнее разговоров.
– Но
– На двадцать два года.
– Не слишком ли стар?
Я ненадолго задумалась.
– Возможно. Но он внимателен. Он мне нравится. И потом, для своего возраста он очень даже симпатичный, – сказала я, обороняясь собственным тщеславием.
– Но он женат на другой женщине.
Мы обе вытаращили глаза и захихикали.
– Я понимаю, о чем ты, – сказала я и шепотом добавила: – Эта женщина – миссис Франческа Дирхед. Ты ее когда-нибудь видела?
– Кажется, нет.
– Он называет ее тяжелой.
– А ты не боишься разоблачения? Филип может тебя уволить. Его магазин окажется замешанным в скандале.
– Филип меня не уволит. Он ни о чем не узнает. И никто не узнает. Я не собираюсь кричать об этом на каждом углу. Да и Чарльзу огласка не нужна. Все нормально. Правда, Софи?
Из зала детской литературы вышла Дженна – расставляла там новые книги, полученные утром. Она бывает очень аккуратной, когда старается. Умеет все красиво разместить. Детским разделом занимается преимущественно она. Мы быстро умолкли. Дженна с улыбкой подошла к нам. Сомневаюсь, что она слышала наш разговор. Скорее всего, подумала, что мы говорили о ней.
Дженна вызвалась приготовить кофе и прошла на магазинную кухню. Вскоре оттуда донеслось громкое шипение закипающего чайника вперемешку со звоном чашек и блюдец. Софи сказала, что, раз я считаю отношения с «этим Дирхедом» (ее выражение) нормальными, пусть будет так. Ее они вообще не касаются. Вот это чистая правда.
Но меня интересует ее мнение. Она знает, что я не смогу быть по-настоящему счастлива с таким мужчиной, как Чарльз Дирхед, даже если он симпатичен и внимателен. А я знаю, что она об этом знает. По ее мнению, я заслуживаю лучшего. Наверное, она права. Но при моей одинокой жизни Чарльз меня вполне устраивает. Он по-своему милый человек. Я достаточно в его вкусе. Правда, об этом я узнала по косвенным намекам. Напрямую таких слов он мне не скажет. Я могу затеряться в его жизни, а это значит, мне не надо будет особо задумываться о своей. А моя жизнь несравненно лучше, чем его. В этом я убедилась.
Ко мне он пришел хмурый и напряженный. Я поставила для него диск Билли Холидей. Мы оба любим джаз. Хорошо, когда есть что-то общее. Я спросила, не хочет ли он расположиться на диване в моей маленькой уютной гостиной, а я помассирую ему плечи и налью рюмочку вина… Так лучше. Мои усилия принесли результат. Он уже улыбается. Спрашивает, что сегодня на обед, поскольку из кухни очень уж вкусно пахнет. Ему не верится, что он может остаться на ночь. Это будет нашей первой ночью, проведенной вместе. Он потягивает вино и самодовольно улыбается. Я спрашиваю, по какому поводу. Оказывается, машину он оставил за две улицы до моей. «Никогда не знаешь, с кем случайно можешь столкнуться», – говорит он.
Нашей встрече мы обязаны… болезни матери Франчески. Да, старуха опять заболела. Ей не усидеть на
– Удача нам улыбнулась, – сказал он, позвонив мне и сообщив эту новость.
Я не люблю, когда он звонит мне на работу. Хорошо хоть, что на мобильник, а не на магазинный телефон. В моем списке контактов Чарльз закодирован под именем Эшли.
Оставив Эшли в гостиной, я иду на кухню заканчивать приготовление обеда. Себе я тоже налила рюмочку. Потягиваю вино и думаю: может, показать ему письмо деда? Нет, не стоит. Скорее всего, Дирхеду это будет неинтересно, а я предам и деда, и бабушку. Особенно мою бабуню. Ведь письмо адресовано ей.
Надеваю тонкое шелковое белье, купленное только вчера для этого великого события. Я выбрала темно-красный цвет, похожий на цвет крови из глубокой раны. На вид очень красиво, но мне в нем не слишком комфортно, но я игнорирую свои ощущения и думаю, как обрадуется Чарльз, когда начнет меня раздевать и увидит это белье. Надеюсь, ему понравится. И еще я надеюсь, что у нас будет бурный… О чем это я? Мы с ним недурно проведем время.
Мы этого заслуживаем.
Мы и в самом деле недурно проводим время. В постели Чарльз хорош. Могу сказать об этом, не покривив душой. Это составляет весьма значительную долю его обаяния. И в этом же – одна из причин, почему я остаюсь его… другой женщиной. Но я не могу отделаться от ощущения какой-то циничной пустоты всего этого.
В наших отношениях чего-то не хватает.
– А ты чего ожидала? – спросила Софи, выслушав мой рассказ.
У нее вид рассерженной домохозяйки. Она и стоит, как домохозяйка, уперев руки в бока.
– Не знаю, – бормочу я.
– Выкладывай начистоту.
– Я думала… Сама не знаю, о чем я думала. Хорошо иметь любовника… уж если другого слова не изобрели. Получаешь удовольствие. Это правда.
– Согласна. У тебя тоже есть право на удовольствия. Но от него ты их получаешь в урезанном виде. Надолго его не хватит. Да и зачем тебе отношения с женатым? Вечно оглядываться по сторонам. Ни расслабиться, ни пройтись, взявшись за руки… разве только миль за триста от нашего городишки. Это ведь ненормально. Ты же понимаешь: настоящие отношения – это не только секс.
– Да знаю я. Знаю. Все это как-то… пресно, что ли. Бесцветно.
– А я о чем говорю? На твоем месте я бы его бросила. Верни себе свободу. Надо идти вперед.
Я думаю. Снова и снова прокручиваю в мозгу слова Софи и прекращаю отношения с этим Дирхедом. Через два дня позвонив ему. Вот так.
– Чарльз? Извини, что звоню тебе на работу. Но это важно. Чарльз, дело в том… вряд ли нам стоит видеться дальше. Мы заходим в тупик. Думаю, наши отношения… себя исчерпали.
Он, как всегда, исключительно вежлив. Немного помолчав (видимо, переваривал свалившееся на него), он извиняется за то, что немало попортил мне жизнь.