Чемодановна. Моя ужасная бабушка
Шрифт:
Нет. Нет, нет и ещё раз нет. Их мама, прекрасная Шурочка Николаевна, на такое категорически не способна.
– Вы мне не верите, – даже не спросила, а констатировала Чемодановна. – А хотите, я расскажу вам сказку?
Оля поморщилась. Она считала себя уже слишком взрослой, чтобы слушать какие-то там сказки-колбаски.
– Не хотите, а я всё равно расскажу, – заявила Чемодановна, откидываясь на спинку скамьи. – Просто потому, что я деспот.
– А кто такой деспот? – спросил Боря. Он любил запоминать новые непонятные слова.
– Властный самодур, не считающийся с чужими интересами и желаниями. Ну
– И звали её на букву Ш? – на всякий случай уточнила Оля.
– Вот именно. Жили они душа, как говорится, в душу. Вместе ходили по магазинам, где покупали одинаковые бальные платья, вместе обедали в кафе-мороженом, где объедались шоколадом, вместе катались на дельфинах, летали на дирижаблях, дрессировали тигров, ходили сквозь зеркала, переодевались призраками, чтобы пугать прохожих, вламывались в чужие дома, чтобы устроить соседям сюрприз… Словом, они вдвоём делали все те прекрасные вещи, которые, если их делать в одиночку, становятся гораздо менее прекрасными.
Так они и жили – мать на букву Ч и дочь на букву Ш – до тех пор, пока дочери не исполнилось восемнадцать лет. В день её совершеннолетия произошла одна неожиданная вещь. Задувая свечи на именинном пироге, дочь сказала матери, что она больше не желает летать на дирижаблях и вламываться в чужие дома.
«Но почему?!» – искренне изумилась мать.
«Потому что это ненормально. Детство кончилось, ты меня понимаешь, мама?»
«У меня оно кончилось восемьсот лет назад».
«Вот именно! А ведёшь ты себя до сих пор, как ребёнок!»
«И что в этом плохого?»
«Ничего. Просто я так жить больше не хочу».
«Как это – так?»
«Катаясь на гиппопотамах и питаясь одними высококалорийными булками!»
«Какими, какими булками? Эй, ты куда?»
«Я ухожу. Пожалуйста, мама, не ищи меня. И по возможности не проклинай. Договорились?»
Это были последние слова, услышанные матерью на букву Ч от дочери на букву Ш. Она, конечно, не стала никого проклинать и разыскивать с полицейскими и собаками. Потому что она была хоть и свирепая женщина, но добрая мать. И всё понимала. Она понимала, что детей нужно рано или поздно отпускать. Желательно на все четыре стороны. А вернутся они или нет – это уж как детям заблагорассудится. То есть теперь уже, конечно, взрослым.
Чемодановна замолчала.
– А дальше?
– А уже всё. Больше мне нечего сказать. Потому что больше ничего хорошего в жизни матери на букву Ч не было. Она, конечно, так и продолжала дразнить драконов и поедать на завтрак шоколадные рулеты. Но это уже не приносило ей такого удовольствия, как раньше. Она пробовала забыть свою скверную, неблагодарную дочь на букву Ш, но у неё никак не получалось.
«Странно, – подумал Боря. – А ведь у мамы это прекрасненько получилось».
Он вдруг жутко разозлился на свою маму. Да как она могла так подло поступить с Чемодановной? Ведь матерью на букву Ч была именно Чемодановна, если вы ещё не догадались. Это так низко! Это так бессердечно, в конце концов!
– А как она её нашла? – спросил Боря.
– Кто кого? – не поняла Чемодановна. Она уже опять сидела с растопыренными
– Ну, буква Ч – букву Ш?
– Тебя что, в школе не обучили алфавиту? У, Ф, X, Ц, Ч, Ш, Щ… Нет, не припоминаешь?
– Припоминаю, – обиделся Боря. – Только я не понимаю, при чём здесь алфавит?
– А притом, что Ч и Ш всегда идут рядом, рука об руку, понимаешь? И даже если их разлучат, им не составит никакого труда отыскать друг друга. Если им, конечно, этого захочется.
«Какая-то абракадабра», – подумала Оля и глубокомысленно кивнула.
– Вообще-то я вас через детективное бюро нашла, – призналась Чемодановна. – Наняла частного сыщика, и он вас сразу отыскал. Правда, обобрал меня, как липку, но я его в тот же вечер на улице ограбила.
– За нами следили сыщики? – пришёл в восторг Боря. – Вот это да!
– Ну вот что, хватит лясы точить. Дождь уже кончился, так что идите отсюда. Куда-нибудь подальше! Только смотрите, чтобы вас машина не задавила, а то мне потом отвечай.
Боря тихонько улыбнулся – не Чемодановне и не Оле, а самому себе. Если бы у него в это время спросили, чему он улыбнулся, Боря бы не смог этого нормально объяснить. Он взял за руку Олю и повёл её прямиком к мэрии. В кармане у него лежала отличная новенькая рогатка.
Глава 6
Правдивый гороховый суп
– Это возмутительно! – возмущалась Изольда Тихоновна, попивая кефирный гриб. – Вы что, не видите, как она влияет на Бориса и Ольгу?
– Борису и Ольге, между прочим, не помешает немного влияния, – сказал папа и покосился на маму.
Та сидела за столом подавленная. С тех пор как в доме появилась Чемодановна, мама не находила себе места. С одной стороны, Шурочка Николаевна прекрасно понимала, что никоим образом не может выгнать из дома родную мать. Какой бы ужасной ведьмой та ни была. Ведь одно дело – уйти из дома самой, и совсем другое – кого-то об этом попросить. Во-вторых, в глубине души Шурочка Николаевна была немножко рада снова увидеть свою непутёвую мать. Ей в тайне нравилось, что муж её, Эдуард Константинович, кажется, проникся к Чемодановне симпатией. И дети тоже. Сама Шурочка Николаевна не понимала, что может быть в Чемодановне симпатичного, кроме цвета волос.
С такими противоречивыми мыслями мама грустно пила кофе, вполуха прислушиваясь к семейному разговору.
– Вчера эта кошмарная женщина устроила в мансарде погром! – верещала на всю кухню Изольда Тихоновна.
– Не погром, а бой испанских быков! – заступился за Чемодановну Боря.
– Неужели с настоящими быками? – восхищённо спросил папа.
– Ну естественно! – сказала Оля. – Я была тореадором, а Боря подавал мне бандерильи.
– Вот видите! Какие-то ещё бандерильи! – Кикимора чуть не захлебнулась от возмущения своим грибом. – А в следующий раз, помяните моё слово, она устроит в детской всемирный потоп! Или ещё чего похуже! И потом, что прикажете делать мне? Дети совершенно отбились от рук! Вчера Ольга категорически отказалась садиться за инструмент, обозвав меня нехорошим словом!