Чемодановна. Моя ужасная бабушка

Никольская Анна Олеговна

– Каким? – испугался папа.

Изольда Тихоновна с готовностью придвинулась поближе к папе и прошептала ему что-то на ухо. Папа тихонько прыснул в кулачок.

– И ничего, между прочим, смешного! – побагровела Кикимора.

– Но вы же действительно похожи на крысу, – благодушно заметила Оля. – Смиритесь с этим, в конце концов.

– Нет, вы слышали? – взвилась Кикимора. – Это всё она! Ваша разлюбезная Чемодановна! Она пагубно влияет на неокрепшую психику детей!

– У кого это психика неокрепшая? – В кухню неграциозно вплыла Чемодановна.

Сегодня

на ней были пиратские лохмотья, а на голове возвышалась гигантская треуголка из волос.

Изольда Тихоновна вскочила из-за стола и со словами:

– Я удаляюсь. Дети, за мной! – в полном одиночестве вылетела из кухни. Оля с Борей не шелохнулись.

– Эдуард, – обратилась Чемодановна к папе, делая ударение на букву У. – Признаться, я в замешательстве. Зачем вы держите у себя эту крысу?

– Изольда Тихоновна на самом деле великолепный человек, – начал оправдываться папа. – Просто у неё натянутые нервы и тонкая душевная организация. Зато она копейки с нас не берёт практически. Можно сказать, работает задаром.

– Ещё бы она с вас копейки брала! – ухмыльнулась Чемодановна, поливая сливками из баллончика огромный кусок торта. – Да за то, что она присматривает за этими выдающимися сорванцами и гениальными хулиганами, Кикимора вам ещё сама приплачивать должна!

Оля с Борей переглянулись и засияли, как два начищенных чайника.

– Думаете, зачем она у вас поселилась?

– Разумеется, чтобы ухаживать за моими детьми, – вставила мама.

– Ты глубоко ошибаешься. Она хочет занять твоё место, дорогая. А до твоих детей – ей как до лампочки.

– Как это? – захлопала глазами мама, а папа подавился сосиской.

– Просто взять и стать вместо тебя Прикольской. Только не Шурочкой Николаевной, а Изольдой Тихоновной.

– А как же я? – У мамы был шокированный вид.

– А ты опять будешь Свиреповой. Сначала Кикимора выживет из дома меня, потом тебя, потом Олю с Борей…

– А потом меня? – ужаснулся папа.

– А на тебя, Эдуард, у Кикиморы Тихоновны далеко идущие планы. Поверь мне на слово.

– Но какие?!

Дело в том, что папа, Эдуард Константинович Прикольский, был тоже великолепным человеком, но близоруким. В буквальном смысле, он дальше носа своего ничего не видел, кроме мамы. А «котика» и «моего дорогого» (как часто называла его Изольда Тихоновна) он списывал на её природную непосредственность. Поэтому слова Чемодановны стали для него откровением.

– Кикимора хочет тебя на себе женить, – пробасила Чемодановна, запихивая в себя очередной торт. – Это понятно? Или мне ещё по-китайски объяснить?

– Не верю! – хором сказали мама с папой и тоже хором добавили: – Изольда Тихоновна – кристальной души человек. Она сердечная! Она добрая!

– И пушистая, – мрачно добавила Оля.

Чемодановна ухмыльнулась и что-то хотела сказать, но потом, наверное, передумала. Она поднялась из-за стола и прошествовала к кухонному шкафу.

– Где тут у вас сыпучие смеси? – Чемодановна стала шарить по полкам и двигать банки туда-сюда.

– Что-что? – не поняла мама.

– Ну,

гречка там, пшено. Горох тоже подойдёт, раз вы такие незапасливые.

– Горох у нас есть, – с готовностью сообщил папа. – На верхней полочке, в самом углу.

В таких вещах он разбирался куда лучше мамы, которая вечно всё теряла.

Чемодановна высыпала горох в большую миску, добавила туда молока, вишнёвого варенья, крыжовника, сыра с плесенью, колбасных хвостиков (папа их для чего-то копил в коробочке из-под маргарина) и что-то ещё. Боря толком не разглядел, что именно. Однако ему почудилось, что из рукава Чемодановны выползли два паука и тоже прыгнули в миску.

«Наверное, это секретный ингредиент», – догадался Боря.

– А что вы делаете, Авдотья Чемодановна? – робко поинтересовался папа.

– Варю гороховый суп, – ответила та, помешивая в кастрюльке пахучую смесь. – Скоро уже закипит.

– Но мы же только позавтракали. – Папа не любил гороховый суп, да ещё с крыжовником. Но признаться в этом любимой тёще он не осмелился.

– А я и не заставляю его есть. Вы только понюхайте. – С этими словами Чемодановна сняла кастрюлю с огня и водрузила её в центр стола на деревянную подставку.

В тот же миг по кухне начал распространяться какой-то дурманящий аромат с нотками колбасных хвостиков.

– А я, между прочим, спряталась за кухонной дверью и вас подслушиваю, – донёсся из-за двери голос Кикиморы.

– Как это некультурно с вашей стороны, – сказала папа. – Ай-яй-яй! – И тут же в испуге прикусил язык. Он никогда ещё не отчитывал драгоценную няню своих детей.

– Вы не стесняйтесь, Кикимора Тихоновна, – сказала Чемодановна, – идите к нам!

Два раза Кикимору звать не пришлось. Она впорхнула в кухню и вновь уселась на прежнее место.

– Итак, все в сборе, – объявила Чемодановна. – Прошу вас, начинайте.

– Что начинать? – спросили Оля и Боря. Всё происходящее казалось им очень и очень странным. И от этого им было жутко весело.

– Говорить чистую правду, естественно. Сколько можно друг другу врать и не договаривать?

– Ой, а можно, я первая? – попросила Кикимора. – Давно вам хотела сказать, Шурочка Николаевна, что я вас ненавижу. Представляете? Ха-ха-ха! Буквально лютой ненавистью!

– Прекрасно! – похвалила её Чемодановна. – Продолжайте.

– Вас, кстати, тоже, – прибавила Кикимора и обезоруживающе улыбнулась. – И вот их ещё. – Она ткнула наманикюренным пальцем в Борю и Олю. – А хотите, я поделюсь с вами своей заветной мечтой?

– Хотим, – сказал папа.

– Не хотим, – сказала мама.

– Я мечтаю, чтобы их, – она снова показала на Борю с Олей, – задавило троллейбусом. Или, в крайнем случае, ударило током и парализовало на всю жизнь. А один раз я прокралась в детскую и хотела задушить их подушкой!