Чему не бывать, тому не бывать
Шрифт:
Им нужна помощь Уоррена.
— Думаю, — начал он и замолчал на мгновение, прежде чем продолжить, — на сегодня хватит. Завтра будет длинный день.
— Я знаю, — ответила она, усаживаясь на корточки. Джек прижался к ней и потерся о ноги. — Мы оба устали. Ложись спать.
— Ложись со мной.
— Не смешно, Ингвар. Ложись.
— Только с тобой.
— Я не хочу. Не могу.
— Ты голодная?
— Я понимаю, что ты собираешься поговорить с Уорреном. Я хорошо понимаю, что тебе придется это сделать.
— Хочешь, я сделаю тебе омлет?
— Ты как моя мама. Вы считаете,
И ему снова не хватало слов.
— Конечно, я понимаю, что тебе придется сделать с той информацией, которую я тебе дала, — продолжила она. — Мне не нужно, чтобы ты благодарил меня за то, что мне пришлось вернуться в прошлое, которое я так старалась забыть, но наименьшее, на что я могу рассчитывать, это хоть какое-то уважение. Делать вид, что все в порядке и что я просто развлекала тебя сказочкой на ночь — мне кажется, что это... как-то странно.
Она подняла собаку и прижала ее к груди.
Ведь мы же счастливая семья, думал Ингвар, внимательно глядя на жену. Нам есть чему радоваться: родилась Рагнхилль, Кристиане делает успехи. Нам хорошо вместе, нам двоим, нам четверым. В то утро, месяц назад, вечность назад, когда Кристиане считала, что у нас родилась наследница трона, разве я не был доволен? Счастлив? Ребенок был здоров. Ты немного беспокоилась, но была ужасно рада. Я хочу вернуться назад, забыть чужое и тайное, что встало между нами. Твой взгляд был враждебным, и теперь ты исчезаешь, отгораживаешься от меня.
— И не вмешивай меня в это, — сказала Ингер Йоханне. — Делай то, что должен, но не вмешивай меня. Хорошо?
Он кивнул.
Джек барахтался и вырывался.
— Он не любит, когда его берут на руки, — заметил Ингвар.
— Матс Бохус исключается?
— Что?
— Ты абсолютно уверен в том, что Матс Бохус не мог совершить все убийства?
— Уверен.
Король Америки высвободился и упал на пол с громким стуком. Он заскулил и потащился в угол, поджав хвост.
— Что же это может быть? — спросила Ингер Йоханне, обращаясь к самой себе. Она села на другой диван.
— Ты, наверное, имеешь в виду «кто», — заметил Ингвар без всякого выражения.
— Ну... И что, и кто.
— Я не выношу этого, — сказал он.
— Чего?
— Того, что ты такая холодная.
— Я не холодная.
— Холодная.
— Ты безнадежен. Ты хочешь, чтобы я все время была нежной и внимательной. Это невозможно. Grow up. [12] Мы двое взрослых людей со взрослыми проблемами. И это не обязательно должно чем-то угрожать нашим отношениям.
Она сказала «не обязательно должно угрожать». Ингвар предпочел бы услышать «это не должно угрожать». Он сжал кулаки и посмотрел на побелевшие костяшки пальцев. Через четырнадцать месяцев ему исполнится пятьдесят. Возраст прорисовывался все яснее и яснее, кожа на руках была сухая и вся в морщинках.
12
Повзрослей (англ.).
—
— Перестань, — пробормотал он, разжимая правый кулак.
Она посмотрела на Джека, который вертелся на своем матрасике и никак не мог устроиться.
— Может быть, кто-то стоит за всеми этими убийствами? — думала вслух Ингер Йоханне. — Кто-то, кто слышал об этих старых делах и почему-то пытается воссоздать...
Собака наконец-то улеглась.
— Я схожу с ума, — пробормотала она.
— Мы ложимся спать, — твердо сказал Ингвар.
— Да, — согласилась она.
— Ты сказала пять, — вдруг опять вернулся он к разговору.
— Пять чего?
— Пять убийств. На лекции рассказывали о пяти убийствах. Все они были примерами того, что Уоррен называл... Proportional Revenge?
— Retribution. [13]
— Значит, было еще два? — спросил он, не поднимая взгляда от своей руки.
Ингер Йоханне сняла очки. Комната расплылась, и она протерла стекла, полузакрыв глаза.
— Кого убили? — спросил Ингвар.
13
Эквивалентная месть. — Возмездие (англ.).
— Спортсмена.
— Как?
— Копьем в сердце.
— Метательным копьем?
— Да.
— Почему?
— Убийца был его конкурентом. Он считал, что его обделили при награждении грантом для спортсменов в одном из университетов Лиги плюща. Не помню точно деталей. Я смертельно устала.
— Значит, все, что мы можем, это сидеть и ждать, пока с какой-нибудь звездой спорта не разберутся жесточайшим образом?
Она продолжала нерешительно тереть очки уголком рубашки.
— А последнее? — почти неслышно спросил Ингвар.
Ингер Йоханне проверила чистоту стекол в свете торшера, закрыв один глаз. Она осмотрела, прищурившись, оба стекла по нескольку раз. Потом медленно надела очки и пожала плечами.
— Послушай, я правда думаю, нам нужно попробовать уснуть...
— Ингер Йоханне, — перебил Ингвар, допивая остатки кофе одним глотком. Он со стуком поставил чашку на стол. Яркий конус света медленно прошел по кухне к двери на балкон у южной стены. Стекла задребезжали от шума мотора грузовика. — Мусорный фургон, наверное, — сказал Ингвар и еще раз переспросил: — Последнее?
Если б он не был таким уставшим, он, наверное, заметил бы, что Ингер Йоханне задержала дыхание. Если б он смотрел на нее вместо того, чтобы наблюдать за машиной, разъезжающей по ночам, он заметил бы, что ее рот приоткрыт и губы побледнели. Он бы увидел, что она сидит, застыв как каменная, то и дело поглядывая то в сторону входной двери, то в сторону детских.
Но Ингвар стоял у окна, повернувшись спиной к Ингер Йоханне.
— Машина выпускников, — сказал он разочарованно, когда шум мотора исчез в направлении улицы Хёугес. — В феврале! Они начинают все раньше и раньше.