Черчилль: быть лидером
Шрифт:
24 октября 1929 года спокойную и состоятельную жизнь в Чартвелле нарушит финансовый крах на Уолл-стрит. В момент кризиса Черчилль находился неподалеку от эпицентра событий в доме Перси Рокфеллера в Нью-Йорке. Вечером на праздничном банкете, устроенном в честь Уинстона, Бернард Барух поприветствует пятьдесят наиболее влиятельных членов Нью-йоркской фондовой биржи горьким:
— Друзья и бывшие миллионеры!
Тогда это воспринималось как шутка. В тот вечер, похоже, никто из собравшихся так и не понял масштаба произошедшей катастрофы. Отплывая 30 октября домой, Уинстон скажет журналистам:
— Этот биржевой крах является лишь проходящим эпизодом в жизни отважных и работоспособных людей и никак не скажется на их финансовом благосостоянии. [416]
Для самого же Черчилля «проходящий эпизод» закончится падением
416
Sandys C. Op. cit. P. 98.
В 1931 году Черчилля постигнет новый удар. Поездка в лекционное турне на заработки в США едва не закончится трагедией. Оказавшись снова в Нью-Йорке, Уинстон захочет навестить своего друга Бернарда Баруха, проживающего в то время на небезызвестной Пятой авеню. Ситуация осложнялась тем, что ни Черчилль, ни его водитель не только не помнили номера дома, но также не имели представления, как он выглядит.
После часа безрезультатных поисков раздраженный Уинстон попросит шофера остановить машину, решив подойти к одному зданию. Выйдя из машины, Черчилль станет переходить на другую сторону дороги. Успешно дойдя до центра проезжей части, он, как и любой нормальный англичанин, посмотрит налево и, не увидев машин, направится в сторону тротуара. В этот момент с правой стороны в него врежется автомобиль, мчащийся на большой по тем временам скорости — 50 километров в час. Несмотря на ужасную боль, Уинстон, еще некоторое время находясь в сознании, смог ответить на вопросы полицейского и подтвердить, что водитель ни в чем не виноват. Когда же у пострадавшего спросили имя и профессию, он с аристократической гордостью вымолвит:
— Я — Уинстон Черчилль, британский государственный деятель. [417]
Ни найдя ни одной свободной машины «скорой помощи», Черчилля доставят в больницу на обычном такси. Когда Уинстон придет в себя, у его кровати уже будут стоять Клементина, старшая дочь Диана и Бернард Барух, дом которого он так и не нашел.
В результате несчастного случая у Черчилля будут сломаны два ребра, а также, чего и следовало ожидать, вывихнуто правое плечо; шрам на переносице останется с ним до конца его дней.
417
Легран Ж., Добсон К. Уинстон Черчилль. С. 63.
Легенда гласит, что Черчилля сбил водитель такси. На самом деле это был частный шофер итальянец Марио Констансино. Обеспокоенный здоровьем своей жертвы, он навестит Черчилля в больничной палате. Уинстон предложит ему денег, но, несмотря на бедность, Марио откажется. В конечном итоге Черчилль подпишет ему последний том своих мемуаров «Мировой кризис». [418]
Вечером Клементина напишет в письме Рандольфу, что очень боится за Уинстона. После трех ударов судьбы — лишения должности, экономического краха и этой аварии — он мог так и не восстановиться. Что и говорить, 1930-е годы станут суровыми испытанием для семьи Черчилля. В качестве экстренных мер даже зайдет разговор о продаже Чартвелла. Дом будет закрыт, а Уинстон вместе со своей семьей переедет в более скромный коттедж Уэлл Стрит, расположенный на юге сада.
418
Gilbert M. Op. cit. V. V. P. 420–421.
«Ссылка» Черчиллей продлиться недолго. Уинстон всегда отличался безграничной энергией и большим оптимизмом. Быстро восстановившись после утраты власти, Черчилль примет беспрецедентные меры по улучшению финансового положения семьи. Из обычного загородного дома Чартвелл превратится в настоящую литературную фабрику — бесконечные статьи и многотомные издания станут с четкой периодичностью выходить из-под пера Черчилля. С 1929 по 1939 год им будут написаны: четвертый том «Мирового кризиса» (1929), «Мои ранние годы» (1930), пятый том «Мирового кризиса» (1931), «Мысли и приключения» (1932), первый том «Мальборо: его жизнь и время» (1933), второй том «Мальборо» (1934), третий том «Мальборо» (1936),
— Очень трудно быть в курсе сегодняшних событий и одновременно работать над эпохой правления короля Джеймса Второго — но я справлюсь с этим! [419]
При работе над своими книгами Черчилль проявлял завидное трудолюбие. Один из его помощников вспоминает:
— Я никогда не видел его усталым. Он всегда был организован словно часовой механизм. Он знал, как правильно сублимировать жизненную энергию и как ее правильно расходовать. В процессе работы Уинстон превращался в настоящего диктатора. Он сам устанавливал для себя безжалостные временные рамки и выходил из себя, если кто-то ломал его график. [420]
419
Pelling H. Winston Churchill. P. 408.
420
Gilbert M. Op. cit. V. V. P. 730.
Секретарь Черчилля Грейс Хэмблин добавляет:
— Без сомнения, Уинстон строгий начальник. Он постоянно подгонял нас, редко балуя похвалой. Погружаясь глубоко в работу, он требовал от других подобной же самоотдачи, считая это своим правом. Со временем мы стали осознавать, что нам, работающим с ним в условиях стресса и перегрузок, представилась уникальная возможность наблюдать красоту его динамичной натуры и испытывать на себе проявления его благородного характера. [421]
421
Ibid. V. V. P. 857.
В свободное от политики и литературы время Уинстон снова примется модернизировать местный ландшафт. В северо-восточной части сада будут созданы так называемые водные сады — целая цепочка небольших озер, покрытых мхом и папоротниками. Как вспоминает племянник Уинстона:
— Из глубины Уэлльса на огромных грузовиках были привезены гигантские горные склоны и скаты. [422]
Для соединения озер Черчиллем будет разработана специальная система небольших водопадов. Задний план Клементина усеет бело-голубым ковром наперстянок и румянок. Водный сад станет любимым местом, сначала для детей, а впоследствии и внуков сэра Уинстона. Дети считали эти озера идеальным местом для игры в шпионов и прятки. В небольшом пруду, расположенном на северо-западной стороне сада, разведут золотых рыбок, ставших на закате жизни великого британца одним из его любимых увлечений. Около пруда будут стоять стул и деревянный ящик с кормом. Сэр Уинстон садился на стул, звал рыбок нежным «Дорогие, плывите сюда» и принимался кормить своих любимцев.
422
Garnett O. Op. cit. P. 23.
В других чартвеллских прудах будут заселены черные австралийские лебеди и мандариновые утки. Лебеди и утки станут предметом многих черчиллевских картин, посвященных его любимому поместью. Кроме Уинстона, они еще были предметом вожделения для лисиц, обитавших в местных лесах. Несмотря на все меры предосторожности, число лебедей со временем все сокращалось и сокращалось, что доставляло хозяину дома немало беспокойства.
Специально для Клементины, которая в течение долгих лет была страстной поклонницей большого тенниса, в южной стороне сада будет устроена теннисная площадка. За ней Уинстон построит огромную стену из красного кирпича. В течение нескольких десятилетий кирпичная кладка превратится в одно из любимейших черчиллевских хобби. Он очень гордился своим умением строить — 90 кирпичей в час, и это еще не предел. Вскоре увлечение Уинстона станет известно широкой публике. В 1928 году Объединенный союз строительных рабочих пришлет министру финансов приглашение на вступление в свои члены. Черчилль с радостью примет приглашение этой организации.