Черчилль шутит. Лучший юморист британской политики
Шрифт:
Сидя в правительстве, политик не представляет, как чертовски трудно приходится простому народу.
Когда опасность на расстоянии, когда есть достаточно времени, чтобы приготовиться к встрече с ней, можно – и должно – бить в набат. Но когда опасность близка и в оставшееся время уже невозможно сделать многое, нет пользы в том, чтобы распространяться об ошибках и небрежностях ответственных лиц. Время пугаться – тогда, когда беды могут быть исправлены. Когда же их нельзя полностью избежать,
Нет ничего проще, дешевле и бесполезней, чем критиковать опасный и непредсказуемый ход войны post factum.
Министр или президент во главе некой огромной сферы деятельности, чьи практичные решения из часа в час влияют на множество важных дел, более не является магической фигурой. Напротив, его видят, и – что наиболее важно, он видит себя, как вполне обычный гражданин, занятый в нынешнее время некоторой работой больших размеров. Вопрос, однако, в том, способно ли такое отношение произвести в этом человеке чувство лидерства.
Вы всегда можете рассчитывать, что американцы сделают правильно – после того, как перепробуют все остальные варианты.
Успех сделан из способности терпеть поражение за поражением без потери энтузиазма.
Никакая чрезвычайная ситуация в государстве, помимо, пожалуй, начавшегося военного вторжения извне, не должна как-либо ограничивать свободу парламентской дискуссии (1901).
Никакой народ в мире не получил столь много словесной симпатии и столь мало реальной поддержки, как буры. Будь я бурским бойцом на поле брани – а если бы я был буром, я, надеюсь, был бы бойцом на поле брани, – на меня все эти заявления о сочувствии не произвели бы никакого впечатления.
Если буры останутся глухи к голосу разума и слепы к руке дружбы, если они отвергнут все попытки переговоров и пренебрегут всеми условиями, тогда, восхищаясь их решимостью и выдержкой, мы сможем лишь надеяться, что наш народ в том деле, какое он считает правым, выкажет столь же твердую решимость и столь же устойчивую выдержку.
Рискну думать, что правительство Его Величества было бы неправо запретить своим военным командирам какие-либо методы ведения войны, которые оправданны прецедентами, установленными европейскими и американскими генералами в последние пятьдесят или шестьдесят лет.
Долгом таких членов парламента, как я, которые представляют большие общины рабочего класса, является донести до правительства тот факт, что страна не желает считать цену войны до тех пор, пока эта война не выиграна.
Коль уж вы имели несчастье быть вовлеченным в войну, нет цены слишком высокой за быстрый и победный мир.
Я всегда замечал, что когда радикал увлекается империализмом, он заражается им в очень острой форме.
Если
Я знаю, как некоторые солдаты отзываются об этом [законопроекте].
У меня не хватит духу повторить их выражения здесь, но я буду счастлив осведомить заинтересованных членов парламента в частном порядке.
Палате общин следует иметь более широкий вид на наши имперские обязательства, чем тот, что доступен из окон военного министерства.
Это полузабытый эпизод, ибо он попал в тот период сумерек, что находится между яркими вспышками газетных скандалов и спокойными лучами лампы истории.
Я был воспитан думать, что генералы существуют для армии, а не армия для генералов.
Европейская война не может быть ничем иным, кроме жестокой, душераздирающей борьбы, которая – если мы хотим вкусить горькие плоды победы – потребует все человеческие ресурсы нашей нации, полное прекращение гражданского экономического производства и концентрации всей жизненной энергии на одной цели.
Я часто изумлялся с тех пор, как нахожусь здесь, с каким хладнокровием и каким бахвальством члены парламента и даже министры говорят о войне в Европе… Теперь, когда могучие сообщества брошены в бой друг с другом, каждое со своей горечью и возмущением, когда силы науки и цивилизации сметают все, что могло бы смягчить их ярость, война в Европе может означать лишь руины для побежденных и почти столь же фатальное экономическое истощение для победителей.
Иностранные народы знают, что такое война. В Европе едва ли есть столица, которую не взял бы неприятель в последние сто лет, и именно острое понимание ужасных последствий войны сохраняет мир в Европе.
Мы обнаружили некоторое число очень уважаемых джентльменов с несформированными убеждениями и еще более несформированными избирателями, выглядящими чрезвычайно неумными и чрезвычайно устыженными самих себя и своего правительства, но совершенно готовых поддерживать это правительство во что бы то ни было.
Как часто случается с теми, кто пошел дальше, у него вышло хуже.
Мы показали, что были искренни, ибо мы дома делали то, что проповедовали за границей.
Широкие взгляды всегда торжествуют над малыми идеями. Широкие экономические принципы всегда со временем побеждают резкие схемы сиюминутной выгоды. Справедливость переигрывает интригу. Из всех видов политики честность дает наибольшую прибыль.