Черчилль. Молодой титан
Шрифт:
Во время апрельской выборной кампании Черчилля можно было увидеть даже на фонарном столбе, откуда он произносил речь перед горожанами, собравшимися на углу улицы. Его противником опять был Уильям Джойнсон-Хикс, чьи способы ведения кампании оставались столь же примитивными, как и прежде. Черчилль рвался в бой, его выступления были полны напора, решимости и энергии. А кандидат от консервативной партии произносил речи на фоне вялого плаката со слоганом «Настало время Джойнсон-Хикса».
Но, несмотря на все провальные методы ведения кампании, используемые кандидатом от консервативной партии, Уинстон заметил, что его соперника окружают большие толпы народа. Настроение избирателей после 1906 года качнулось в другую сторону. Очень многих разочаровал осмотрительный и осторожный Кэмпбелл-Баннерман,
К тому же в ходе выборной кампании он столкнулся с неприятелем, который использовал еще более необычную тактику политической борьбы, чем сам Уинстон. Чтобы вынудить либералов предоставить женщинам право голоса, активистки-суфражистки выбрали своей мишенью Уинстона. Они надеялись продемонстрировать, какое влияние способны оказывать на результаты выборов, а поскольку в выборах участвовал представитель кабинета министров, — это была идеальная возможность. Не имело никакого значения то, что лично Черчилль симпатизировал их идеям. В 1904 году он проголосовал за предоставление женщинам гражданских прав, и готов был и дальше голосовать за них. Когда ему задали прямой вопрос, сочувствует ли он идее о предоставлении женщинам права голоса, он ответил столь же прямо: «Эти требования нельзя оспаривать ни с точки зрения справедливости, ни с точки зрения логики. Меня можно считать дружески настроенным человеком по отношению к движению. И, надеюсь, мое слово примут на веру, если я пообещаю: как только это позволят обстоятельства, я сделаю все возможное, что будет в моих силах».
Черчилль мог заполучить в лице суфражисток полезного союзника, но, похоже, это воинствующее крыло не выказывало ни малейшего интереса к сотрудничеству с ним. Поскольку старые лидеры либеральной партии — в особенности Асквит — не симпатизировали суфражисткам, те решили показать наглядно, во что это может обойтись правительству либералов, и выбрали для демонстрации Уинстона. Каждый раз они просто не давали ему выступать или срывали выступление. Иногда они давали ему возможность подойти к самому главному моменту выступления, когда предстояло произнести ударную фразу, и именно в этот момент начинали кричать «Женщинам право голоса!», запускали ракеты или начинали звенеть в колокольчики.
Эммелин Панкхерст — выдающаяся руководительница движения суфражисток, которое базировалось в Манчестере, охотно признала, что они выбрали для нападок Черчилля только из-за того, что он представляет собой удобную мишень. Во время выборов в 1906 году они устраивали время от времени акции протеста, но в 1908 году демонстрации шли непрерывно одна за другой. «Мы не питали никакой враждебности к мистеру Черчиллю, — вспоминала впоследствии Панкхерст. — Мы выбрали его потому, что он был очень важным кандидатом, представлявшим главный орган управления. Мы появлялись на каждом митинге, где должен был выступить мистер Черчилль, безжалостно прерывали его, мы выворачивали его слова наизнанку так, что толпа покатывалась от хохота».
Звоны колокольчиков, раздававшиеся посреди выступления, изматывали Уинстона. Они трепали его нервы и подрывали чувство уверенности, что ему требовалось больше всего. Стоило ему достичь наивысшего пика выступления, как в толпе со всех сторон начинали звенеть колокольчики, и тотчас все начинали смеяться. Черчилль только раздраженно топал ногой. Позже, даже немного занижая влияние этих звоночков на его выступления, он писал: «Мне было чрезвычайно сложно найти нужные аргументы в таких случаях». А Ллойд-Джордж пошутил: «Суфражистки восстановили против себя Черчилля, потому что портили его эффектные концовки».
Эта назойливая тактика в конце концов перешла в насильственные методы, и чем чаще случались случаи физического нападения, тем меньше Черчилль сочувствовал тем, кого он вначале поддерживал. Худшее произошло в 1909 году, когда без всякого предупреждения какая-то женщина на вокзале
«Они боролись в конце перрона, перед узким пространством между двумя вагонами, — писал репортер. — Это были очень опасные полминуты. Женщина кричала отчаянным голосом, впав в неистовство. Она сделала еще одну попытку ударить Черчилля, но тот схватил ее за запястье, и плеть лишь слегка коснулась его лица. «Получай, животное! — кричала она, — ты, животное!»
Оба они были спасены от падения в последнюю секунду, когда полисмены оттащили женщину в сторону. После того, как ей предъявили обвинение в нападении, женщина потребовала, чтобы ей вернули хлыст, поскольку он теперь представляет «исторический интерес», и пообещала не пускать его в ход опять «против члена кабинета министров». Но ее просьбу отказались удовлетворить.
Через некоторое время другая женщина швырнула железный болт в машину Черчилля и чуть не попала в него. На следующий год три женщины набросились на Уинстона, пытаясь ударить его по лицу, но им удалось только сбить с него шляпу. Спустя несколько лет сторонницы женского движения достигли большего успеха, разбив ему губу, когда набросились на Уинстона в толпе и повалили его на землю. Бесчисленные угрозы сыпались на Черчилля и его семью. Хотя суфражисткам удалось разбить стекла в окнах его жилища, он избежал такой же смертельно опасной атаки, как та, что была проведена против Ллойд-Джорджа, в чей дом бросили самодельную бомбу. Эта бомба взорвалась на нижнем этаже, в результате чего в сотнях ярдов вокруг во всех зданиях повылетали стекла. К счастью, нападение совершили в уик-энд, когда Ллойд-Джорджа не было дома.
Во время короткой предвыборной кампании Черчилль отчаянно боролся со своими противниками. Ему вызвалась помогать Дженни, но ее появление на помосте только еще больше наэлектризовало феминисток. Она изобрела собственный слоган в виде каламбура, не очень удачный, правда. «Они много говорят о дорогих сигарах и дорогом пиве на этих выборах, — заявила Дженни. — А я хочу сказать на это: голосуйте за дорогого Уинстона».
Но суфражистки добились своего. Имя Черчилля утратило магическое обаяние. Когда вечером 24 апреля были подведены итоги и озвучены результаты выборов, Черчилль проиграл. Ему не хватило 429 голосов. Консерваторы ликовали и распевали: «Прощай, Уинстон», — когда удрученный министр покидал зал манчестерской ратуши. Он признался своим сторонникам, что поражение было «тяжелым, горьким и сокрушительным». Ему трудно было смириться с тем, что жители Манчестера, принимавшие его как героя всего два года назад, отдали предпочтение бездарному Джойнсон-Хиксу, которого Герберт Уэллс, горячий сторонник Черчилля, назвал «дремучим и бестолковым ничтожеством».
Эммелин Панкхерст была уверена, что это она и ее последовательницы стали причиной поражения Черчилля. А потом данное утверждение подхватили газетчики, которые стали писать, что «суфражистки свалили Черчилля». Удары были направлены не на того, кто их заслуживал, и они причинили Уинстону немалый вред, но Эммелин не собиралась останавливаться на этом. Черчилль решил отправиться в Данди — четвертый по величине город в Шотландии, чтобы добиться победы и сохранить еще одно место в палате общин для Либеральной партии. Прежний член парламента должен был оставить его, так как получил звание пэра. Только что закончившаяся предвыборная гонка измотала Черчилля, но делать было нечего, и он ввязался в следующую кампанию, намеченную на май. Панкхерст поклялась, что ему не будет покоя и в Данди — суфражистки об этом позаботятся. В ее задачу входило доказать либералам, что ни один из них не может чувствовать себя в безопасности, если она добьется ухода из кабинета министров такой знаменитой персоны, как Черчилль.