Черчилль. Великие личности в истории
Шрифт:
Но прежде чем поступить в военную академию Сандхерст, Уинстону пришлось приложить немало усилий. Его выпускные оценки в Харроу, к сожалению, не давали ему путевки для начала какой-либо карьеры. С третьей попытки, после занятий с репетитором, Уинстону удалось преодолеть вступительный барьер. К огромному неудовольствию своего отца, он оказался по результатам десятым с конца из 102 новых курсантов, не дотягивая до требований для офицера пехоты, но набрав достаточно баллов для того, чтобы начать учебу в качестве будущего кавалериста. Считалось, что пехотинцу требуется больше интеллекта для выполнения поставленных задач. Лорд Рандольф был убежден, что кавалерийские офицеры имеют – как это было во всех армиях во все времена, наверное, –
Уинстону пришло гневное письмо от лорда Рандольфа. Отец фактически угрожал разорвать всякие контакты со своим старшим сыном. «Я больше не придаю ни малейшего значения ничему из того, что ты можешь сказать о своих достижениях и делах… Если ты не сможешь удержаться от того, чтобы вести праздное бесплодное существование, подобное тому, какое ты вел в школе и в последние месяцы, ты просто превратишься в аристократического транжиру, одного из сотен отбросов частных школ». Отец Уинстона также написал своей сестре, что его сын «доказал свою полную ничтожность как учащийся или как добросовестный работник». Уинстон был чрезвычайно расстроен таким мнением отца, перед которым преклонялся, и в ответ пообещал ему, что его результат на вступительных экзаменах никак не повлияет на его прилежание и поведение во время учебы в Сандхерсте.
Собственно, так и произошло. Уинстон, казалось, мгновенно повзрослел, хотя поначалу офицеры училища были обескуражены его попытками оспорить отдаваемые приказы. Сам он писал, что чувствует, как «растет с каждой неделей». Его отставание в латыни, французском и математике больше не имело никакого значения, теперь его учебную программу составляли тактика, военное право и администрация, фортификация. Уинстон особенно любил полевые занятия по этой последней дисциплине: рытье окопов, строительство заграждений из мешков с песком, установку мин. Как подобает будущему кавалерийскому офицеру, он полюбил верховую езду и считался вторым самым искусным наездником в академии. Особенно ему нравилась игра в поло, которой он увлекался до весьма зрелого возраста, и он сильно переживал, что в течение первых двух курсов обучения поло не уделялось много внимания.
Во время последнего года обучения Черчилль оказался в центре общественного скандала, что было вполне в его характере. Курсанты любили посещать театр «Империя» на площади Лестер-сквер в центре Лондона, причем главным образом для того, чтобы проводить время в его баре в компании девушек «с пониженной социальной ответственностью». Конец викторианской эпохи характеризовался существенным ростом религиозности и сопряженными с ним попытками реформ морали. Бар «Империи» в какой-то момент стал объектом внимания таких моральных реформаторов во главе с тогдашней знаменитостью Ормистон Чант. Она повела кампанию за то, чтобы изгнать проституток из бара театра. Администрация театра установила ширму, отделившую посетителей представлений от пришлых с улицы. Молодым и горячим головам среди кадетов Сандхерста это совершенно не понравилось. Черчилль подбил однокурсников на то, чтобы сорвать ширму, и произнес, пожалуй, первую из речей для широкой публики в защиту своих действий: «Дамы „Империи“, я отстаиваю свободу!»
Тем не менее такие выходки не помешали Уинстону на выпускных экзаменах в декабре 1894 года оказаться двадцатым из ста тридцати кадетов. Особенно отличился он на выпускных экзаменах по тактике, строевой подготовке, гимнастике и верховой езде. Он закалился физически, тогда как при поступлении в академию был слишком худосочным для армии. Его отец по-прежнему хотел, чтобы старший сын пошел в пехоту, и смог организовать ему место в Шестидесятом стрелковом полку. Но Уинстон все-таки предпочитал кавалерию и обратился за помощью к своей матери. У Дженни хватало знакомств в высших армейских кругах, и Уинстон был зачислен в Четвертый гусарский полк.
Однако лорд Рандольф не увидел своего сына в новой гусарской форме. На
Во всяком случае, симптомы в последние годы жизни лорда Рандольфа показывали изменение личности, характерное для разрушительных процессов в мозгу. Он перестал выступать в парламенте, так как речь его стала бессвязной, заикался, терял нить рассуждений. Перестал уделять внимание своей внешности, стал слезлив. Дженни в последние месяцы его жизни верно ухаживала за мужем, даже поехала с ним в путешествие по Средиземному морю в надежде улучшить его здоровье – но тщетно. Смерть пришла как избавление, причем в возрасте всего сорока пяти лет. Поскольку дядя Уинстона, герцог Мальборо, тоже умер нестарым, Черчилль вбил себе в голову идею, что и ему суждено прожить недолго. А значит, следовало спешить, чтобы оставить после себя след в истории.
Гусар, журналист, знаменитость
Уинстон Черчилль получил свой офицерский патент в Четвертом (Собственном Королевы) гусарском полку 20 февраля 1895 года. Да, это были не конногвардейцы, но полк имел с 1685 года собственную и весьма славную боевую историю: в частности, за четыре десятка лет до того принимал участие в знаменитой «атаке легкой кавалерии» под Балаклавой. Молодому лейтенанту надо было выглядеть соответствующе – иметь несколько комплектов обмундирования, включая богато расшитый парадный мундир, несколько верховых лошадей, требующих постоянного ухода. Жалования в 120 фунтов в год было явно недостаточно, а отец Уинстона хотя и оставил после своей кончины 75 тысяч фунтов (около полутора миллионов современными деньгами), но оплата его долгов съела почти всю сумму. Собственных средств Дженни, и без того еле справляющейся с требованиями светской жизни аристократии, было недостаточно, чтобы покрывать новые расходы сына, но на первых порах помогли родственники. Уинстон быстро включился в жизнь полка и, как подобает настоящему кавалеристу, стал заядлым игроком в поло, а также участвовал в скачках.
Впрочем, беспокойной натуре новоиспеченного лейтенанта скоро наскучила армейская рутина. К тому же Уинстон смотрел на свою военную карьеру лишь как на первую ступеньку жизненного пути, который, как он был убежден, будет недолгим. Армия мирного времени не давала возможности как-то выделиться из общей массы, оказаться у всех на устах. Не имея ни существенных финансовых средств, ни – после фиаско отца – серьезных связей, Черчилль, грезивший о политической карьере и мечтавший продолжить дело лорда Рандольфа, мог рассчитывать только на то, что сможет прославиться на поле боя. Поэтому дальнейшие несколько лет главной его заботой стал поиск этого самого поля боя, где, как он не сомневался, ему удастся обрести героическую славу.
Четвертый гусарский полк вскоре после того, как Черчилль встал в его ряды, должен был отправиться в Индию на плановую ротацию, поскольку все армейские полки, кроме гвардии, были обязаны провести некоторое время в этой жемчужине Британской империи. Но в Индии тогда было тихо. Нужна была война прямо сейчас, и вариант на тот момент был один – Куба, где Испания, которая вот-вот потеряет остатки своей когда-то гигантской колониальной империи в войне с Соединенными Штатами, вела кампанию против сторонников независимости острова.