Черчилль. Верный пес Британской короны

Соколов Борис Вадимович

В большом числе стран, далеких от границ России, во всем мире созданы коммунистические "пятые колонны", которые работают в полном единстве и абсолютном послушании в выполнении директив, получаемых из коммунистического центра… Я отвергаю идею, что новая война неотвратима… Я не верю, что Советская Россия жаждет войны. Она жаждет плодов войны и неограниченного расширения своей власти и идеологии". И далее: "Из того, что я видел во время войны в наших русских друзьях и соратниках, я заключаю, что ничем они не восхищаются больше, чем силой, и ничего они не уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость. Поэтому старая доктрина баланса сил ныне неосновательна…"

Черчилль заявил: "Леди и джентльмены, безопасность в мире требует нового союза в Европе, из которого ни одна нация не может быть постоянно исключена. Именно из-за ссор между

сильными расами в Европе происходили все войны как в прошлое время, так и та мировая война, свидетелями которой мы были. Дважды за время нашей жизни мы видели, как Соединенные Штаты — вопреки собственным желаниям и традициям, вопреки аргументам, силу которых нельзя не признать, — ведомые непреодолимой силой, вовремя сохраняли победу, но только после страшных кровопролитий и разрушений. Дважды Соединенные Штаты посылали через Атлантику свои миллионы молодых ребят на войну, но теперь война может настигнуть любую нацию между сумерками и рассветом. Без сомнений, мы должны осознанно действовать в целях решительного умиротворения Европы в рамках Объединенных Наций". Эту идею он развил 19 сентября 1946 года, выступая в Цюрихском университете. Там Черчилль призвал бывших врагов — Германию. Францию и Британию — к примирению и созданию "Соединенных Штатов Европы": "Этот благородный континент, приютивший самые красивые и просвещенные страны мира, этот континент с умеренным и ровным климатом — колыбель и пристанище всех великих братских народов западного мира, очаг христианской веры и морали. Именно в Европе, начиная с Античности и до Нового времени, зарождалось большинство культур, искусств, наук, философских течений. Если бы страны Европы в один прекрасный день объединились и по-братски разделили это общее наследие, не было бы границ счастью, процветанию и славе трехсот или даже четырехсот миллионов ее обитателей… Первый шаг к воссозданию европейской семьи — это примирение и заключение партнерских отношений между Францией и Германией.

Только так Франция вновь станет духовным светочем Европы. Возрождение Европы невозможно без духовного возрождения Франции и Германии".

В Фультоне Черчилль призвал к единению англосаксонских народов и поискам взаимопонимания с Россией: "Никогда не было в истории войны, которую было бы легче предотвратить своевременным действием, чем та, которая только что опустошила огромную область на планете. Такой ошибки повторить нельзя. А для этого нужно под эгидой Объединенных Наций и на основе военной силы англоязычного содружества найти взаимопонимание с Россией. Тогда главная дорога в будущее будет ясной не только для нас, но для всех, не только в наше время, но и в следующем столетии".

После Фультонской речи Черчилль признался Трумэну: "Если бы я мог вторично появиться на свет, я хотел бы родиться в Америке. Это единственная в мире страна, где молодой человек знает, что перед ним распахнуты ворота в будущее неограниченных возможностей".

Из британского посольства в Вашингтоне Черчилль послал письмо премьер-министру К. Эттли и министру иностранных дел Э. Бовину, где, в частности, писал: "Я убежден, что некоторая демонстрация мощи и силы сопротивления необходима в целях положительного урегулирования отношений с Россией.

Я предвижу, что это станет превалирующим мнением в Соединенных Штатах в ближайшем будущем".

Черчилль предложил немедленно "достигнуть полного взаимопонимания с Россией по всем вопросам" и добиться проведения свободных выборов в странах Восточной Европы. Он призвал к объединению военных усилий стран Запада: "Судя по моим встречам с русскими, я уверен, что они больше всего восхищаются силой, и нет ничего такого, к чему бы они питали больше уважения, чем военная мощь". В СССР речь Черчилля получила даже больший резонанс, чем на Западе. Советская пропаганда стала утверждать, что именно речь в Фультоне стала объявлением "холодной войны". Между тем последняя в полном объеме началась лишь два года спустя — с коммунистического переворота в Праге и блокады Берлина. В 1946 году бывшие союзники еще взаимодействовали в Германии и Австрии. А вот то, что в Фультонской речи прозвучало впервые после Второй мировой войны, — так это призыв к англосаксонскому, европейскому и североатлантическому единству, что воплотилось позднее в создании Евросоюза и НАТО.

Уже 13 марта 1946 года Сталин прокомментировал в интервью "Правде" Фультонскую речь Черчилля (на следующий день текст

интервью был опубликован): "По сути дела, г-н Черчилль стоит теперь на позиции поджигателей войны. И г-н Черчилль здесь не одинок — у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки.

Следует отметить, что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира (тут Сталин сознательно передергивал. Гитлер говорил не о народах, говорящих на немецком языке, как о высшей расе, а о народах германской крови. Говорящих на немецком языке евреев он безжалостно уничтожал. Черчилль же в данном случае говорил обо всех, для кого английский язык является родным, независимо от их расового происхождения. — Б.С.). Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит господина Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные должны господствовать над остальными нациями мира.

По сути дела, г-н Черчилль и сто друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке — в противном случае неизбежна война.

Но нации проливали кровь в течение пяти лет жестокой войны ради свободы и независимости своих стран, а не ради того, чтобы заменить господство гитлеров господством Черчиллей. Вполне вероятно поэтому, что нации, не говорящие на английском языке и составляющие вместе с тем громадное большинство населения мира, не согласятся пойти в новое рабство…

Несомненно, что установка г-на Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР…

Г-н Черчилль утверждает, что Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест, София — все эти знаменитые города и население в их районах находятся в советской сфере и все подчиняются в той или иной форме не только советскому влиянию, но и в значительной степени увеличивающемуся контролю Москвы. Г-н Черчилль квалифицирует все это как не имеющие границ "экспансионистские тенденции" Советского Союза.

Не требуется особого труда, чтобы показать, что г-н Черчилль грубо и беспардонно клевещет здесь как на Москву, так и на поименованные соседние с СССР государства.

Во-первых, совершенно абсурдно говорить об исключительном контроле СССР в Вене и Берлине, где имеются Союзные Контрольные Советы из представителей четырех государств и где СССР имеет лишь часть голосов. Бывает, что иные люди не могут не клеветать, но надо все-таки знать меру (но Черчилль-то имел в виду прежде всего военный контроль. И Вена, и Берлин находились в советских зонах оккупации, и находившиеся в обеих столицах западные представители и контингенты войск фактически чувствовали себя в окружении гораздо более многочисленных соединений Советской армии. — Б.С.).

Во-вторых, нельзя забывать следующего обстоятельства. Немцы произвели вторжение в СССР через Финляндию. Польшу, Румынию, Болгарию, Венгрию. Немцы могли произвести вторжение через эти страны потому, что в этих странах существовали тогда правительства, враждебные Советскому Союзу. В результате немецкого вторжения Советский Союз безвозвратно потерял в боях с немцами, а также благодаря немецкой оккупации и угону советских людей на каторгу около семи миллионов человек. Иначе говоря. Советский Союз потерял людьми в несколько раз больше, чем Англия и Соединенные Штаты Америки, вместе взятые. Возможно, что кое-где склонны предать забвению эти колоссальные жертвы советского парода, обеспечивающие освобождение Европы от гитлеровского ига. Но Советский Союз не может забыть о них. Спрашивается: что же может быть удивительного в том, что Советский Союз, желая обезопасить себя на будущее время, старается добиться того, чтобы в этих странах существовали правительства, лояльно относящиеся к Советскому Союзу? Как можно, не сойдя с ума, квалифицировать эти мирные стремления Советского Союза как экспансионистские тенденции нашего государства?.."