Череп епископа
Шрифт:
Обедали в Кауште ближе к сумеркам, а потому назад в мастерскую гости и хозяева вернулись уже незадолго до сумерек.
— Пробуем, — взял Саша Качин чурбак в руки, перевернул его и легкими постукиваниями сбил свое творение на руки помощнику. Миша опустил его на землю, и только теперь гости поняли, что перед ними стоит на трех ножках ваза из полупрозрачного зеленовато-желтого стекла. С кончика более тонкой палки мастера сбили высокую стеклянную кружку.
— Вот это да… — Баженов пару раз с силой дернул себя за бороду, потом взял вазу в руки, — Красота-то какая!
— Цвет
— Постой, — купец передал вазу опричнику и, подобрав подол шубы, несолидною трусцой помчался к селению, быстро вернувшись с заветной шкатулкой, поднял крышку и достал пурпурный кубок: — А такое можешь?
— Работа больно тонкая, — уважительно покачал головой Качин. — Стекло такое сварить можно, в него фрицы хлорид золота добавляли. От того и цвет царский. А выдувать такое… Разве пресс-форму заранее сделать, — неожиданно оживился он. — Как с вазой. Только лучше не из дерева. Угорает оно от стекла быстро, или щепки в расплав попадают.
— С тонкой работой нам до венецианского стекла далеко, — перебил его Росин. — У них школа, опыт, мастера в нескольких поколениях. А вот если прозрачное стекло начать делать, да в окна его вставлять…
— Это еще зачем? — удивился купец. — В окно бычий пузырь воткнуть можно. Али слюду, коли мошна не тонка. А этакую-то драгоценность зачем наружу выставлять?
— Стекло драгоценно, пока его мало, — улыбнулся Росин. — А если хорошо производство наладить, так дешевле овчины станет. К тому же через него, не то что через слюду, на улицу спокойно смотреть можно. Не надо в холод наружу выскакивать, если увидеть чего захотелось.
— Какой же с него барыш, с дешевого-то?
— Так окон, Илья Анисимович, на Руси столько, что ими всю Европу в восемь слоев выстелить можно. Отсюда и барыш будет. Не с цены, с оборота.
Купец опять раздраженно подергал себя за бороду, и неожиданно спросил:
— А что у тебя там, под камнями, Константин Алексеевич?
— Пока не знаю, — пожал плечами Костя. — Попробовать хотел. Ну, да сейчас узнаем. Юра, давай снимать.
Вдвоем они сняли и вынесли на улицу валуны, после чего Росин осторожно откинул слой брезента и осторожно снял влажный, гибкий желтоватый прямоугольник. Тихонько покачал в воздухе и с восторгом прошептал:
— Не рвется… — а потом небрежным движением уложил его на доску перед еле тлеющим очагом: — Подсохнуть ему еще надо.
Руководитель клуба принялся дальше разбирать брезентовые складки, снимая листы и раздавая их помощникам:
— Развешивайте их, где получится. Об этом этапе я как-то не подумал.
Баженов склонился над первым, кинутым на доску листком, ковырнул его пальцем, и тут купца осенило:
— Бумага!
— Бумага, конечно, дрянь, — преувеличенно небрежным тоном ответил Костя. — Я на пробу попытался сделать, получится или не получится. Настоящую, белую бумагу из льняного да хлопкового
— Бумага, — восхищенно повторил купец. — Из соломы… И что ты теперь делать собираешься, боярин?
— Мы так прикидывали, — зачесал в затылке Росин. — Поначалу всякие безделушки из стекла делать и продавать. Если нормальные огнеупорные тигели добыть, то таких ваз Кашин по десятку в день лепить может. Со стеклом проще всего, для него только уголь да песок нужны. Как с деньгами полегче станет, будем бумагу делать. Для нее уже тряпье собирать надо, хоть какую-то копейку, но за него заплатить. А еще лучше, мельницу поставить, чтобы она тряпье молола, а не вручную перетирать. Ну, как с ситами работать, вы видели. Если их двадцать, а не одни использовать, то по пачке-другой бумаги в день делать можно. Правда, для мельницы жернова купить потребуется, барабаны с ножами, плотников нанять. Ну, а потом пороховую мельницу думаем поставить. Есть у нас один мастер. Но это еще дороже получится. Для пороха серу возить придется, китайский снег в округе собирать.
— Пороховую мельницу? — навострив уши, подошел ближе опричник, и рука его привычно легла на рукоять, сабли. — На то разрешение Стрелецкого приказа требуется. Дьяк приказной качество его оценить должен, и для пушкарских нужд использовать разрешить.
— Разрешит, — пообещал купец, не без удивления оглянувшись на государева человека.
— Послушайте, Семен Прокофьевич, — вскинул указательный палец Росин. — Вы ведь боярин? У вас родовой герб есть?
— Это зачем? — нахмурился Зализа.
— От этой сетки, — указал на сито Костя, — на бумаге следы остаются. Сеточка. И следы эти дальнейшей обработкой уже не удалить. Если в сито герб вплести, то он на каждом листке отпечатается. Будет фирменный знак на бумаге.
— Нет у меня герба, — покачал головой опричник.
— Ну, тогда можно просто имя и фамилию, — и Росин нарисовал пальцем в воздухе две змейки.
— Ты, Константин Алексеевич, я вижу, человек мастеровой, — купец взял руководителя клуба под локоток. — Плохого товара не сделаешь. Потому предлагаю тебе долго капитала не копить, а мельницы ставить сразу, сейчас. — Баженов извлек из-за пояса кожаный кошель и вложил его в руку Росину.
— Но только уговор: торговлю вести через меня, и ни через кого более!
Костя взвесил кошель в руке, усмехнулся и вернул его обратно:
— Зачем мне здесь золото, Илья Анисимович?
— Как зачем? — опешил купец. — Строиться!
— Так чтобы строиться, не золото нужно, — рассмеялся руководитель клуба. — Жернова нужны, волос конский, гвозди, скобы; Саше для работы со стеклом ножницы длинные нужны, щипцы, горшки крепкие, зажимы всякие. Плотники нужны для работы. Если бумагой и стеклом заниматься — в лес ходить некому будет. Значит, крупа нам нужна, мясо, птица на прокорм. Где я все это здесь возьму? Хоть за золото, хоть за серебро.