Череп в небесах
Шрифт:
«Штайер» у меня в руках задёргался, забился, изрыгая огонь, – а когда я смог повернуться, расстреляв в упор последнее страшилище, – Гилви, моя Гилви, уже стояла раздетой и – по колени в биоморфе.
Дариана Дарк, онемев, только и могла, что пялиться на неё.
– Стой на месте, Рус, – спокойно произнесла Гилви. – Стой и не рыпайся. Сейчас они ещё полезут, а мне нужно время.
– Гил, ты… назад, дура! – я метнулся следом. В конце концов, доводилось мне в этом супешнике поплавать. Да и броня…
– Я не дура, – она шарахнулась от меня, забираясь глубже. – Посмотри на меня, Рус, посмотри внимательно, – её руки поднялись,
Я никогда этого не забуду. Потому что ужасы в единый миг сделались реальностью.
На теле Гилви прорезались глазки, словно на долго лежавшей картошке. И из каждого глазка торчало по отростку, короткому, покрытому слизью, дергающемуся, с чем-то наподобие мокро хлюпающих губ на конце; и всё это постоянно дёргалось, шарило, словно норовя ухватить невидимую мне добычу.
– Не выдержала я, – просто сказала Гилви. – Не могу я так.
– Гилви! Нет! Всё ещё можно…
– Ничего нельзя, Рус. Ты же видишь – эту тварь, – она кивнула на Дариану, – даже тут сожрать никто не хочет. А я… я в кунсткамеру не хочу. Резать себя на части не дам… да и потом – куда ж вы без меня денетесь… – голос её дрогнул, губы скривились. – Господи… если б я тебя не любила… знал бы ты только, как я тебя люблю… и потому… – она вновь шарахнулась от меня. – Нет! Давай на берег, давай, прочь отсюда! Не хочу, чтобы ты видел, как меня… как я… А-а-а-а!!! – вдруг завизжала она. – Ненавижу вас, гады коричневые! Ну, давайте, идите сюда, жрите, слышите?! Ненавижу вас, и род ваш проклятый, и всех, кто вас создал, вы…
Из ничего, из ниоткуда вокруг Гилви взвихрился целый смерч щупалец. Её в один миг опутало с ног до головы, она нелепо возмахнула руками, но продолжала стоять, словно Лаокоон, в одиночку борющийся со змеями. Она не свалилась, и глаза её не отпускали моего взгляда.
– Рус… иди… прочь!.. – донеслось до меня.
– НЕТ!!! – услыхал я свой собственный рёв.
Всё исчезло. Имело значение только одно – тело Гилви, оплетённое живой паутиной. Дико завопила Дарк.
– Рус! – в последний раз донеслось из трепыхающегося кокона. – Больно!.. А-а-а!..
Я больше не рассуждал. Нельзя было делать этого ни в коем случае, но я, чёрт возьми, я человек, а не…
Я бы не промахнулся. Оперённая стрела «штайнера» вошла бы точно в висок Гилви. Я знаю, что она умерла бы мгновенно, избавленная от боли, страха, отчаяния…
«Нет, – прозвучало в моём сознании. – Не делай этого. Я ещё не готова. Но это уже не больно. Боль ушла, когда они покончили с ногами. Не стреляй, Рус. Если ты хоть чуточку меня любил, не стреляй. Не сделай… мою жертву напрасной».
«Гилви!»
А щупальцы, не в силах остановиться, всё рвали и рвали её тело, ввивались в него, и поверхность биоморфа сделалась алой; однако она всё ещё жила, растворяясь в коричневом субстрате, становясь его частью; кокон медленно погружался, и вдруг я увидел лицо Гилви, нечеловечески спокойное, совершенно бескровное; вот шевельнулись губы, и я прочёл:
«Прощай, Руслан…»
Возле самого бока Дарианы Дарк коричневая жижа вскипела, из ничего возникли новые щупальца, яростно бросившиеся на добычу; а там, где медленно погружался кокон с Гилви, на поверхности биоморфа лопнули один за другим несколько пузырей, из них вырвались крылатые твари, крупнее и зловреднее тех, что я подстрелил совсем
На сей раз мне даже не пришлось стрелять.
«Гилви…»
«Всё хорошо, любимый мой. Мне не больно, и это уже скоро кончится. Я немножко подускорила тут всё. Сейчас твоим станет легче. А потом… Твой план удался, Рус».
Я окаменел, не в силах шевельнуться; Гилви погрузилась – или, вернее сказать, растворилась – уже по пояс, но биоморф, как мог, облегчал ей конец. Пока будет цел мозг, Гилви будет жить. Несколько минут, но будет.
«Не вздумай, – предупредила она моё желание. – Со мной всё. Сейчас… сделаю больше крылатых. И каждый понесёт нашу ненависть. Они сожрали сами себя, они заглотили такого же биоформа – и отныне будут пожирать их и только их. Уж в этом ты можешь не сомневаться. Антигравитаторы – отберут у других, готовых к взлёту, я им всё это сейчас диктую… Всё, как ты хотел, милый мой. Только не надо стреляться, пожалуйста, я тебя очень прошу. Совсем необязательно погибать нам обоим. Ты удержался… а я вот нет. Это рано или поздно бы случилось… биоморф пошёл в рост. А так я хоть принесу пользу. Настоящую пользу… У „маток“ появится новый враг. Им отныне станет не до нас. Ты всё очень хорошо придумал…»
Да, это было самое лучшее, что пришло мне в голову. Аутоиммунное заболевание. Организм вырабатывает антитела против своих собственных тканей. Ничто иное не могло бы нас защитить. Забросать планету водородными бомбами? Не поможет, сколько ещё таких планет в нашей галактике! И с них придут новые «матки». И будут приходить до тех пор, пока мы, человечество, не падём в борьбе, растратив последние силы.
А так им будет чем заняться. Новые «матки», готовые пожирать именно «чистых» биоморфов, станут подниматься с планеты. Они отыщут своего врага, пусть небыстро, но отыщут. Нельзя сказать, что люди смогут спать спокойно, но всё-таки у нашего врага появился ещё один враг.
Дариана Дарк в последний раз захрипела и умолкла, на сей раз – навсегда. Захлестнувшее ей шею щупальце деловито поволокло тело на глубину. Оставляя кровавый след, Дариана скрылась в коричневой жиже – навечно.
А там, где ещё колыхался кокон Гилви, на поверхности продолжали вздуваться пузыри, и всё новые и новые твари вырывались на свободу; подстёгнутый человеческой волей биоморф превзошёл самого себя, создавая всё новые и новые средства для борьбы с себе подобными.
«Рус… уже почти всё. Сейчас я… растворюсь окончательно. Это не больно, только очень страшно. Видеть, как отпадают твои пальцы, потом кисти, предплечья, ну и так далее. Собирай своих солдат, Рус. Вам тут больше делать нечего. Если хочешь, конечно, останься и досмотри, как мои „матки“ будут расправляться с их…»
«Гилви, я… все… тебя никто не забудет. Никогда и ни за что».
Холодный смешок.
«Человечество не помнит своих спасителей. Я не в обиде, милый. Лишь бы ты помнил. Даже когда станешь обнимать свою Дальку… вспомни обо мне. Ведь нам было хорошо вместе, пусть и недолго».
За моей спиной смолкала стрельба – вырывающиеся на свободу сплошным потоком бестии Гилви мчались навстречу тем, что набрасывались на моих ребят. Судя по тому, что выстрелов слышалось всё меньше и меньше, «наши» одерживали верх.