Через двадцать лет
Шрифт:
* * *
На четверг и пятницу Эрика ушла в глубокое «подполье», игнорируя отчёты Джорджии и Тины об авокадных успехах и не ответив на почти трогательную весточку от Руперта из журнала: «Редакция скучает, Вурдалак вздыхает». Её ни для кого не было в свободном доступе, она считала время, требующееся на поиски информации. Пластиковые города и бесплотные голоса больше не донимали, а вот напряжение оставалось на месте. Мелли, заметившая перемены, встревожилась.
– Да что это за дела
Эрика покачала головой.
– Тут ничем не поможешь. Я ищу одного человека… Или сразу троих? В общем, я никогда их не видела, но очень сильно хотела бы встретить. Или узнать, что с ними случилось через двадцать пять лет.
– И эти люди жили в нашем городе?
– Угу. Возможно, и сейчас живут, а возможно, давно уехали…
– Думаешь, это реально – столько времени спустя?
– Мелс, ну не надо, ладно? – попросила Эрика, в которой досада и нетерпение начинали подогреваться всякий раз, когда сомнения брали верх.
– Я себя чувствую спятившей искательницей приключений, не хватает только, чтобы другие ставили под сомнение мой здравый смысл.
– Хорошо, извини, - Мелани подняла обе ладони и примирительно улыбнулась, - оно, в любом случае, не моё дело.
– Это ты извини, - вздохнула Эрика, - спасибо, что волнуешься. Обещаю разобраться с делами и вновь превратиться в нормального человека.
– Думай о хорошем, - порекомендовала соседка, - например, о пьесе. Я почти дочитала и мне нравится твой слог.
Эрика была благодарна за участие и начинала подозревать, что Провидение действительно сводит людей не случайно. Определённо, ей нужен был такой вот «Ньюман» в юбке, для поддержания душевного равновесия.
Кстати, о пьесе… Через день пришло сразу два письма – от тех самых именитых режиссёров. Феликс Брайт сообщил, что произведение ему неинтересно, и работать с ним он точно не будет. Просто и ясно. Его коллега, Ральф Шеридан, оказался менее категоричным – заметил, что сейчас готовит несколько проектов одновременно, поэтому, к сожалению, новый не потянет. Но знает человека, которому пьеса может пригодиться, и даже готов переслать ему текст. Фразы «знает человека» и «может пригодиться» обещали крайне туманные, но всё-таки перспективы. Судьба бумажных копий пока оставалась неизвестной, и Эрика начинала жалеть, что не сообразила сразу заняться исключительно виртуальной рассылкой.
Помимо двух означенных сообщений было третье – из архива, с уведомлением о том, что она, мисс Рубинштейн, может, наконец, получить информацию по интересующим людям. Излишне говорить, что девушка моментально подхватилась, не тратя времени на перекусы и аккуратный макияж, и помчалась за сведениями. Ожидание длиной в несколько дней, нервотрёпка и постоянное заглядывание в почтовый ящик – совсем скоро этому будет положен счастливый конец, символизирующий новый этап поисков! Совсем-совсем скоро!
– Всё с собой, - махнула рукой девушка, мысленно сравнивая процедуру с покупкой фаст-фуда. А затем стала обладательницей нескольких листов бумаги – того, что ждало её приезда и разведки.
Лили Роджерс, в девичестве – Питерсон, родилась в Сан-Франциско, переехала… Работала секретарём – Эрика просмотрела нехитрый список фирм, и в каждой новообретённая бабушка трудилась целые годы – позднее стала заместителем, похоже, у своего супруга. Да, она вышла замуж… В браке родила сына, Джеймса, других детей не было. Умерла около восемнадцати лет назад, похоронена на Верхнем кладбище Эйвери-маунтин.
Эрика, вздохнув, принялась за дедушку. Клайв Роджерс провёл всю жизнь на одном месте, никуда не переезжая и не страдая от этого. Видимо, любовь к цифрам передавалась в семье по наследству: мужчина успешно вёл бизнес, работая прежде на других, а позднее – на себя. Знакомое название – университет Хоуарда – мелькнуло где-то в начале биографических данных. Довольно коротких, впрочем: Клайв на несколько лет пережил жену, позднее был похоронен на том же кладбище.
«Возможно, и вовсе рядом», - подумала Эрика, переворачивая листы и подбираясь к отцу. От плотной тёплой бумаги словно какой-то уверенностью веяло, словно окошко в прошлое, прежде едва приоткрытое, теперь распахивалось настежь. Джеймс Роджерс был натурой и впрямь непостоянной – если, конечно, смена высших учебных говорила о непостоянстве, а не о проблемах с успеваемостью. Особых сведений о работе не предлагалось – то ли она состояла из подработок, временных и быстрых, то ли была ещё какая-то причина. Зато имелся адрес, всего один: некий переулок Брикброук. Он что, так там и обретался целые годы? Скользнув взглядом по тексту, Эрика внезапно поняла, почему сведения о месте жительства не менялись: внизу документа стояла дата смерти искомого.
Джимми Роджерс ветреный и порывистый, не дождался рождения дочери. Он умер в двадцать один год…
* * *
Эрика провела большую часть дня в городе, борясь с ветром, холодом и пустотой внутри. На душе было паршиво, отсутствие дождя и чуть угомонившийся ветер не радовали. Тактичная Мелли прислала СМС-ку, что на ближайшие сутки уезжает к друзьям и вернётся только завтра вечером. Зачем-то пожелала удачи. То ли с поисками, то ли с потенциальной оргией. Эрика не стала переспрашивать – она вообще не ответила и не была уверена, об одном ли вечере шла речь.