Через мой труп
Шрифт:
Когда я повесил пиджак на спинку стула и занял свое место, стоявшие в очереди за автографом люди начали нетерпеливо переминаться с ноги на ногу и тихонько переговариваться. Я вынул ручку, убедился, что она пишет, и повернулся к первому из страждущих, изобразив на лице самую широкую улыбку, на которую только был способен.
Большинство желающих получить автограф, как правило, составляют женщины. Разумеется, это объясняется тем, что художественную литературу читает главным образом слабый пол. Однако мне кажется, что немалое значение здесь имеет и любопытство: женщинам всегда интересно лично встретиться с тем, кто
— Ага, пришел-таки наконец, — раздалось откуда-то сбоку, и я почувствовал, что на плечо мне легла чья-то рука. Это был Финн Гельф. — А мы уж начали волноваться, что ты вообще не появишься.
— Успокойся, — отозвался я, протягивая подписанный экземпляр «В красном поле» женщине лет тридцати-сорока. Она одарила меня благодарной улыбкой и удалилась, прижимая к груди полученный трофей. — Цирковая лошадь снова на манеже. — Изобразив на лице дежурную улыбку, я повернулся к следующему в очереди.
Финн похлопал меня по плечу:
— Рад слышать, Франк. Заглянешь за кулисы, когда закончишь?
Он имел в виду узкое маленькое — не более четырех квадратных метров — помещение за стендом. Несколько стоявших здесь раскладных стульев обеспечивали возможность краткого отдыха, столь необходимого сотрудникам издательства, которые проводили на ногах весь день. Для авторов же пребывание в данном закутке было своего рода привилегией: несмотря на тесноту и присутствие посторонних, тут можно было хоть немного перевести дух и отвлечься от снующих в зале толп читателей. Но главное, там была стойка с разливным пивом, свидания с которой я ждал с особым нетерпением.
Первые полчаса я надписывал книги, работая, как на конвейере. Улыбаясь на автопилоте, я выслушивал комментарии, благодарил, кивал и снова улыбался. Подходившие к столику люди сливались для меня в сплошную вереницу лиц — улыбающихся, потных, сопящих и отдувающихся. Очередь казалась нескончаемой. Единственное, что поддерживало меня, это мысль о кружечке ледяного пива, ожидавшей меня за стендом. Только это заставляло меня выслушивать все вопросы и комментарии, которые я уже почти что не воспринимал.
Я сосредоточился на очередном титульном листе, где должен был поставить свой автограф, как вдруг заметил, что ко мне на стол легла книга совсем не с тем заглавием. Это вывело меня из оцепенения. Книга оказалась написанным мной семь лет назад романом «Медийная шлюха». Я резко выпрямился и посмотрел на того человека, который ее принес. Им, как ни странно, оказался мужчина. Однако еще более необычным было то, что на нем были солнцезащитные очки, да и улыбался он как-то выжидающе, как будто рассчитывал, что я, несмотря на очки, вот-вот его узнаю.
Мне и раньше не раз случалось видеть на раздаче автографов разных странных типов. Однако в данный момент все мои
Я провожал его глазами до тех пор, пока мое внимание не привлек очередной фанатик, выложивший передо мной на стол свой экземпляр книги.
Очередь между тем понемногу уменьшалась — быть может, некоторые просто уже отчаялись и ушли. Я же, понятное дело, отвертеться никак не мог. Мне редко приходится писать от руки, поэтому, когда толпа у столика уже почти совсем рассосалась, я почувствовал, что мои пальцы начинают неметь. Рассеянно слушая, как очередная фанатка восторженно щебечет о том, что ей не терпится поскорее познакомиться с новым шедевром Фёнса, я прервал свою работу и проделал несколько упражнений для кисти. Я уже настолько вымотался, что почти не обращал внимания на читателей. Книги кочевали от них ко мне и обратно, как будто я был кассиршей в супермаркете, быстро и привычно обслуживавшей своих покупателей.
Внезапно я замер.
Последняя из стоявших в очереди выложила передо мной на стол раскрытую на титульном листе книгу. Однако здесь уже красовалось посвящение, причем написанное моей собственной рукой:
Дорогая Лина!
Вот и еще один скальп красуется у меня на поясе. Надеюсь, все у тебя хорошо. Береги себя и девочек.
Твой Ф. Фёнс.
Я с недоумением поднял глаза и спустя пару секунд узнал в девушке свою старшую дочь Веронику.
15
Откровенно говоря, мысль о том, чтобы обзавестись детьми, никогда не приходила мне в голову. Я привык считать, что мои дети — это книги: они должны пережить своего родителя, являясь, так сказать, вкладом, внесенным мной в этот мир. Однако в романах «Угол зрения смерти» и «Стены говорят» я в определенном смысле произвел на свет пару таких мерзких созданий, что и сам не раз внутренне содрогался, вспоминая их. В свете подобных мыслей я почувствовал даже некоторое облегчение, когда услышал, что Лина хочет иметь ребенка, и, разумеется, не стал возражать. Мне вдруг стало ясно — у нас обязательно должны быть дети.
Совпадение мнений по данному вопросу еще больше сблизило нас: теперь мы постоянно обсуждали различные вопросы воспитания ребенка, оборудования в нашей квартире детской, строили различные планы на будущее. Мы зачитывались статьями по детской педагогике и семейной терапии, в нашей домашней библиотеке среди классических изданий все чаще стали появляться иллюстрированные самоучители по пеленанию младенцев и сборники колыбельных песенок.
Даже секс приобрел для нас совсем иное значение. Интимная близость по-прежнему доставляла нам обоим огромное наслаждение, которое теперь стало, пожалуй, еще острее от сознания того, что, возможно, долгожданное событие случится именно этим вечером. В то же время мысли об этом заставляли нас быть гораздо более осмотрительными, ибо у нас все должно было произойти идеально, правильно. У обоих должно быть подходящее настроение, в спальне необходимо создать романтическую атмосферу со свечами, приглушенной музыкой и т. д.