Через солнечную сторону (Сборник)

Гаррисон Гарри

Он разыскал меня в Нью-Йорке и поначалу ни о чем серьезном не говорил. Мы провели вечерок здесь, в «Красном льве», вспоминая о былом. Он рассказал мне, как пытался добраться до Вулкана, как летал на Меркурий, в Сумеречную лабораторию, повидаться с Сандерсоном, признался, что всегда предпочитает жару холоду, а потом вдруг спросил, чем я занимался после работы на Венере и какие у меня планы на будущее.

— Никаких особых планов, — ответил я. — А почему это вас интересует?

Он окинул меня взглядом.

— Сколько вы весите, Питер?

— Сто пятьдесят фунтов, — ответил я.

— Вот как! Ну, все равно, сала на вас немного. Как переносите

жару?

— Вы должны бы знать, — ответил я, — Венера ведь не холодильник.

— Да я не о том, я о настоящей жаре.

Тут я начал соображать, что к чему.

— Вы замышляете экспедицию!

— Совершенно верно. Горячую экспедицию, — он широко улыбнулся. — И, может быть, опасную.

— Куда?

— На Солнечную сторону Меркурия.

Я тихонько присвистнул.

— В афелии? [3]

Он решительно откинул голову.

— Что толку затевать переход Солнечной в афелий? Чего ради? Четыре тысячи миль смертоносной жары — и только для того, чтобы какой-нибудь молодчик подкатил следом за вами, использовал все ваши данные и прикарманил вашу славу, проделав спустя сорок четыре дня тот же маршрут в перигелий? Нет уж, спасибо. Я хочу форсировать Солнечную без дураков, — он резко придвинулся ко мне. — Я намерен преодолеть Солнечную в перигелий и притом — по поверхности. Тот, кто это сделает, победит Меркурий. Пока еще никто не победил его. А я хочу, но мне для этого нужны помощники.

3

Афелий — максимальное удаление планеты от Солнца

Тысячу раз я ловил себя на такой мысли, но ни разу не осмеливался подумать об этом всерьез. Никто не осмеливался, после того как исчезли Уайат и Карпентер. Как известно, Меркурий совершает оборот вокруг своей оси за то же время, что и оборот вокруг Солнца, и одно его полушарие поэтому всегда обращено к Солнцу. В перигелий это самое раскаленное место во всей нашей солнечной системе, если не считать поверхности самого Солнца.

Маршрут этот — чистое адово пекло. На себе испытали его всего несколько людей, но никто из них по вернулся, чтобы рассказать нам об этом. Да, конечно, это переход через огненный ад, и все же мне верилось, что когда-нибудь найдутся люди, которые его совершат.

И мне захотелось быть одним из них.

Исходным пунктом явно могла быть только лаборатория в Сумеречной зоне, близ северного полюса Меркурия. Размаха тут особого не было: ракетная площадка, лабораторные помещения и жилье для людей Сандерсона глубоко в толще коры, да еще башня с солнечным телескопом, которую Сандерсон построил за десять лет до того.

Сумеречная лаборатория, естественно, не была особо заинтересована в завоевании Солнечной стороны: ведь Сандерсон занимался только Солнцем, и Меркурий ему был нужен просто как ближайшая к его любимому детищу глыба, на которой можно поставить обсерваторию. Место он выбрал, надо сказать, удачное. Температура на Солнечной стороне Меркурия достигает в перигелий плюс 410 градусов по Цельсию; а на Ночной стороне почти всегда постоянна минус 244 градуса. Никакое сооружение, обслуживаемое людьми, при столь крайних температурах уцелеть не может. Но благодаря некоторому колебанию оси Меркурия между Солнечной и Ночной сторонами существует Сумеречная зона, где температурные условия несколько ближе к терпимым для человека.

Сандерсон

построил лабораторию близ полюса, где Сумеречная зона достигает ширины шести миль и температурные колебания не превышают 25–30 градусов. Солнечный телескоп вполне стойко переносит такие скачки температуры, и из восьмидесяти восьми земных дней, составляющих меркурианский год, Сандерсон мог без затруднений наблюдатьСолнце примерно в течение семидесяти дней.

Когда мы осели в лаборатории для окончательных приготовлений, майор рассчитывал на помощь Сандерсона, который кое-что знал о Меркурии и о Солнце.

Сандерсон действительно кое-что знал. Он считал, что мы просто сошли с ума, откровенно сказал нам об этом, но и помог нам во всем. Целую неделю он инструктировал Джека Стоуна, третьего члена нашей экспедиции, который прилетел на несколько дней раньше нас со снаряжением и припасами.

Бедный Джек встретил нас на ракетной посадочной площадке чуть не плача — такую страшную картину Солнечной стороны нарисовал ему Сандерсон.

Стоун был совсем юнец, — ему, наверно, не было и двадцати пяти, — но он ходил с майором на Вулкан и умолил взять его на этот маршрут. У меня было такое ощущение, что Джекне особенно увлекался разведкой планет; просто он взирал на Микуту, как на божество, и готов был идти за ним повсюду, словно преданный щенок.

Мне-то было все это безразлично, лишь бы он понимал, на что идет. В нашем деле не стоит особенно расспрашивать людей, зачем их сюда потянуло. Как правило, они начинают что-то смущенно болтать и вразумительного ответа от них не добьешься.

Так или иначе, Джек взял на подмогу трех человек из лаборатории, к нашему прилету расставил все машины и разложил все снаряжение с припасами в полном порядке и готовности для проверки и опробования.

Мы с ходу занялись этим. Средств у нас хватало — от телевизионных компаний, да и у правительства Микута сумел кое-что заполучить, — поэтому все оснащение наше было новенькое и отличного качества. У нас было четыре вездехода: три легких — «жуки», как мы их называли, на особых уширенных баллонах-подушках, со специальными моторами, в которых при сильном повышении наружной температуры включалось охлаждение свинцом, — и один тяжелый трактор для буксировки волокуш.

Майор проверил все до мелочей. Затем он спросил:

— Есть какие-нибудь известия от Макиверса?

— Кто это? — полюбопытствовал Стоун.

— Он с нами пойдет. Нужный человек. На Земле прославился как альпинист, — майор повернулся ко мне. — Вы, наверно, слышали о нем.

Я и впрямь слышал много всяких историй, героем которых был Тед Макиверс, и меня не особенно обрадовало известие, что он пойдет с нами.

— Отчаянный парень, кажется?

— Возможно. Он и удачлив, и искусен. Где провести границу? Нам ведь очень нужно побольше и того, и другого.

— Вы когда-нибудь с ним работали? — спросил я.

— Нет. Вам он не правится?

— Не могу этого сказать. Просто Солнечная сторона по такое место, где можно рассчитывать на удачу.

Майор рассмеялся.

— Не думаю, что у нас есть какие-нибудь основания тревожиться насчет Макиверса. Когда я говорил с ним о нашей экспедиции, мы отлично поняли друг друга. А во время перехода мы все будем так нужны друг другу, что тут уж не до глупостей, — он снова взял в руки список припасов. — Давайте пока уточним, что мы берем с собой, и начнем упаковываться. Нам придется сильно убавить груз, а время поджимает. Сандерсон говорит, что нам надо выступать через три дня.