Через тернии к свету
Шрифт:
Правда, иллюзия грозила казаться обманчивой: милые бранятся, только тешатся. И Краснопольский повернул голову в другую сторону.
У подоконника стояла сотрудница рекламного отдела Наташа и как-то странно улыбалась, искоса поглядывая в его сторону. Наташа была хороша — внешне, да и вообще.
Они с Иваном жили в соседних подъездах, и Краснопольский нередко наведывался в гости, когда Наташин муж отбывал в очередную командировку. Не далее, как вчера вечером он видел ее благоверного с чемоданами — стало быть, временно одинокая женщина поджидает Ивана на огонек.
Однако на
Иван задумался, почесал за ухом, затем махнул рукой: была не была! Потом вежливо откланяется и сделает вид, что чрезвычайно занят — прием, отработанный не раз.
Приняв решение, Краснопольский зарделся от удовольствия. Глянул мельком на помрачневшую вдруг Наташу и почувствовал легкий укол совести. Маленький такой укольчик, совсем крошечный. Напомнил себе, что соседушка-то далеко не святая, и спокойно направился в центр праздничного зала.
— А не спеть ли нам друзья, под гитару?
— О, — восторженно отозвалась прекрасная половина, ради которой, собственно, и устраивался вечер.
— О, — уныло вздохнули мужчины, пряча глаза куда-то вниз, к обтоптанным туфлям.
Все знали, что Краснопольский Иван, начальник Службы безопасности, не чета остальным в плане охмурения милейших созданий: обладал незаурядным умом, броской блондинистой внешностью, прекрасно пел, особенно под гитару, которая, известное дело зачем, была тщательно спрятана в личном шкафу для одежды и вынималась по вот таким вот особым случаям.
Краснопольский самодовольно усмехнулся, откинул назад прядь волос — еще одно отработанное движение, и протопал к выходу, намереваясь идти в свой личный кабинет за гитарой.
В коридоре он увидел Филиппа Петровича, стоявшего у подоконника с зажигалкой в руках. Между пальцев блеснуло синее пламя, а в воздухе запахло горелой бумагой.
— Осторожно, Петрович, — заметил Краснопольский, — Еще пожар устроите.
Бухгалтер подпрыгнул на месте от неожиданности, выронил зажигалку и уставился на Ивана взглядом затравленной белки.
— Я… я курить хотел…
— Так вы же не курите, — удивился Краснопольский и грозно сдвинул брови: никто на фирме не упускал случая поддеть зануду-Петровича.
— Я… я… начал. Нервы, понимаете?…
— Понимаю, — уже серьезно буркнул себе под нос Иван.
Он вдруг вспомнил, что на столе у него лежит отчет Костика, поданный пару часов назад. Документ этот вырисовывал, на первый взгляд, совершенно безобидного бухгалтера в очень невеселых тонах. Оказывается, Петрович коротал одинокие вечера не в объятиях жены-толстушки, а протирал и без того затасканные брюки на кожаных креслах в игровых залах. Вот уж, что явилось для Краснопольского откровением, так это пристрастие бухгалтера к азартным играм. Никогда бы не подумал…
Хотя, что творится в чужой голове — страшно представить. Особенно, если голова эта принадлежит человеку весьма странному, нелюдимому, ведущему скрытный
И, казалось бы, какое дело фирме до того, чем занимаются сотрудники в свободное от работы время? Но ведь бухгалтер — это лицо, ведающее финансами. А по данным Костика, Петрович за последнюю неделю сильно проигрался. Сей факт наводил на крамольные мысли: где деньги брать будет? В такой ситуации начальник Службы безопасности обязан быть начеку. Подстеречь, если что. Не дать человеку ступить на скользкий путь грабежа и обмана.
Краснопольский еще раз грозно зыркнул на вконец оробевшего Петровича и скрылся за дверью своего кабинета. Когда он вышел с гитарой в руках, бухгалтера уже и след простыл. Но Иван не стал заморачиваться по этому поводу. Как-никак праздник.
Вернувшись в зал, Краснопольский вытащил на середину стул, уселся, закинул ногу на ногу и примостил на колено гитару. Зазвучал бессмертный романс Магомаева — песенка Трубадура из «Бременских музыкантов». Мотив этот обладал гипнотическим воздействием на неискушенные женские души, и начальник уже прокручивал в голове план, как сбежать незаметно, удерживая в своей ладони Варину нежнейшую ручку. Но неожиданно погас свет, и песня оборвалась на полуслове. По залу прокатился ропот возмущения. Кто-то наткнулся в темноте на столик: послышался звон разбиваемых стаканов и приглушенный мат. Краснопольский раздраженно вздохнул: такой запал, и все коту под хвост. И самое главное — выбрали же момент!
Он снял с плеча ремешок гитары и вручил ее в первые попавшиеся руки, а сам стал пробираться в коридор. То, что света не стало, его не удивило: по всему району отключили горячую воду, жители массово включили бойлеры — теперь сидели без света и воды. Вчера выбивало пробки три раза. Сегодня, думали, пронесет. Не вышло.
Краснопольский наощупь добрался до распределительного щитка, крышка которого почему-то оказалась открытой, полез внутрь, как вдруг его сбили с ног. Иван шлепнулся носом в пол и четверть минуты лежал, считая мотыльков, круживших перед глазами.
— Вот зараза, а? И чего, спрашивается, носиться?
Он поднялся сначала на четвереньки, потом во весь рост, добрался до щитка и нажал пару кнопок. Коридор озарился ярким светом. Краснопольский удовлетворенно вздохнул и отряхнул брюки: теперь можно и возвращаться.
Но дойти до двери в праздничный зал не успел. С криками «мать твою так» на него мчался взволнованный не на шутку Барсуков.
— Иван Андреич, там беда!
— Что за беда? — снисходительно спросил Краснопольский, глядя, как с его побелевшего лица стекают струйки пота.
— Петрович, кажись, убился.
— Насмерть? — в глазах Краснопольского мелькнула искорка смеха.
— Не знаю… я его не трогал, но похоже, насмерть…
Выражение лица Барсукова было совершенно серьезным, и Краснопольскому вдруг стало не до смеха. Похоже, с недотепой-бухгалтером действительно что-то приключилось.
— Показывай.
Барсуков повернулся и показал пальцем в конец коридора. Там, за поворотом, находился мужской туалет.
— Надеюсь, он не заснул мордой в писсуаре, — кто-то шибко шустрый на язык спешил поупражняться в остротах.