Через тернии к звёздам
Шрифт:
Продавец в свою очередь обернулся к мужчинам, которые вызвали интерес:
– Ах, проклятье! Было же велено на рынок не являться! – крикнул он им. В ответ мужчины фыркнули, и пошатываясь двинулись дальше, пока один из них вдруг громко не закашлял, зажимая рот руками.
– Сюда идти не смейте, сукины сыны! Только двиньтесь! – кричал им продавец, а потом обернулся к миссис Россер. – Не понимаю, почему законом не ограничено передвижение больных! У них чахотка, а они гуляют по рынку и стыда не знают.
– Чахотка? – переспросила Глэдис и, не получив ответа, взяла Руни за руку и бегом направилась с территории
Она забыла даже про платья, про выручку, пусть и не большую, которую могла получить. Единственной её целью было, как можно скорее спасти от возможного заражения себя и свою дочь.
– Мама, куда мы спешим? – запыхавшись, спросила Руни.
– Домой, – ответила Глэдис.
– Они больны чем-то страшным?
– Они больны тем, что не лечится, – ответила миссис Уанхард, спеша по улице. Её дочь едва за ней успевала.
– Значит, они умрут?
– Умрут, – ответила женщина, не задумываясь над ответом.
– Это будет мучительно?
В этот момент Глэдис остановилась и перевела взгляд на дочь.
– Откуда у тебя в голове такие вопросы?
– Они не просто пришли на рынок, – ответила Руни, – они пришли заразить людей. Наверное, их ждёт мучительная смерть, и это обижает и злит их. Поэтому они пытаются поделиться своим заболеванием, чтобы не только они умирали в мучениях.
– Я так не думаю, они могли прийти купить себе продуктов, – ответила Глэдис, и они направились дальше.
– А я как раз не думаю так, потому что они в рваной старой одежде, сомневаюсь, что у них есть деньги купить себе продукты.
– Хм, ты очень наблюдательна, – сделала вывод Глэдис, – как думаешь, стоит ли нам в следующий раз взять с собой и папины костюмы?
– Конечно, если он не будет против этого.
Стоило им переступить порог Нерис-Хаус, как Руни забыла образы больных людей с рынка. Она побежала к себе наверх, к своим куклам и зеркалу, чтобы покрутиться возле него с новыми ленточками и шляпкой приятного голубого цвета. А Глэдис направилась к своему кабинету, где также своими делами занимался её муж Энтин. Она тихо открыла дверь, бросив взгляд на письменный стол, за которым сидел мужчина, и прошла к своему секретарю, на котором лежали два невскрытых письма. Одно было из налоговой службы, другое из её поместья с севера.
– Два письма, – проговорила она вслух и села.
Энтин поднял на неё взгляд:
– Ты пришла без настроения, а где Руни?
– Она у себя, очень хотела похвастаться своим куклам новой шляпкой, – ответила Глэдис, а потом посмотрела на своего мужа очень внимательно, – мы видели кое-кого на рынке.
– Ты так говоришь, что мне становится волнительно, – признался он, откладывая перьевую ручку, – что-то случилось?
– На рынке мы встретили больных, они были совсем рядом. Они пришли на рынок, несмотря на то, что им запретили.
– Колокольчики были? – спросил Энтин, насторожившись.
– Нет, это не прокажённые, это чахотка, – ответила Глэдис, – они разносят туберкулёз, Энтин!
– Только без паники, Глэдис, – проговорил мужчина, – я знаю, насколько ты боишься оставить Руни без матери, но это не значит, что нужно бояться всего. Ты не заразилась, я больше, чем уверен.
– Я боюсь за Руни, – ответила женщина, – за мисс Нидвуд также, ведь она и так ослаблена и больна.
– Давай выждем
– Энтин, у меня умерла мать, у моего отца умерла мать, я просто боюсь, что я стану следующей матерью…
– Ты думаешь, что всё это не просто так? – спросил Энтин. – Что это не случайное совпадение?
– Я не знаю, что думать, будучи мамой двенадцатилетней девочки, – ответила Глэдис, – я очень боюсь, что меня не будет рядом, когда она особенно будет во мне нуждаться.
– Милая, прости меня, но это уже похоже на навязчивую мысль, – Энтин покачал головой, – ты должна быть сильнее страхов и сомнений.
Глэдис понимающе закивала.
– Подождём неделю и посмотрим, – повторила она слова мужа.
– Именно.
Глэдис вновь опустила взгляд, она хотела отвлечься от пугающих её мыслей и открыла конверт из налоговой службы. Ничего такого, что могла она не ожидать – всего лишь кругленькая сумма, которую она должна заплатить за Нерис-Хаус в этом году. Второе письмо она открыла с более живым интересом, так как оно было от людей, которые сейчас арендовали её поместье.
«Уважаемая миссис Уанхард…» – люди, писавшие ей, плохо знали английский, но она всё равно сдала им поместье, так как они предложили сумму выше той, которую Глэдис запрашивала. – «сообщаем Вам, что в ближайшие три месяца мы будем искать новое жильё ближе к Лондону, о чём и решили Вам сообщить» – Глэдис нахмурилась. – «Ваше поместье прекрасно, и мы довольны оплатой, но нам хотелось бы жить ближе к столице Англии. Надеемся на Ваше понимание! Через три месяца мы съедем из поместья».
Глэдис тяжело вздохнула и посмотрела на мужа:
– Они съезжают, через три месяца. Хотят жить ближе к Лондону.
– Ничего страшного, найдёшь других людей, более образованных.
– Энтин! Послушай меня! – она вдруг опустила руки и посмотрела на мужчину с мольбой в глазах.
Мистер Уанхард нахмурился. Ему не нравилось видеть свою жену в таком состоянии. Он видел, как за последние три года она стремительно стареет, и не внешне, а внутренне. Она была всё также прекрасна: светлая мягкая кожа, глубокие, раскрытые зелёные глаза и чёрные волосы с лёгкой волной. Но теперь искра задора в ней погасла, уступая место страхам и сомнениям. Она смотрела на него, сведя брови с немым криком о помощи и странной боль во взгляде. Словно она знала что-то, что не знает никто кроме неё, и то, что она никому сказать и не может.
– Глэдис, я не в силах смотреть на тебя такую, – честно признался мужчина, – я чувствую свою беспомощность, вижу твой страх, но ничем не могу помочь. Ты так веришь в это, что мне самому становится страшно! Но я же не могу тебе об этом сказать! Милая, я очень люблю тебя, а своими страхами ты лишь дерешь мне душу!
– Энтин, я понимаю, что сейчас могу быть невыносима, я знаю, что ты сейчас на грани своего терпения, и держишься из всех сил, чтобы не повысить на меня голос, поэтому пытаюсь быть как можно мягче и лояльнее к тебе. Но прошу, давай исполним мою просьбу!